Глава 5: Снегопад.

Я, резко согнувшись, сел на кровати. Меня ни с того, ни с сего, страшно затошнило. Буквально выворачивало наизнанку. Я уже мысленно прикинул расстояние от спальни до туалета, но внезапно тошнота прошла так же внезапно, как и появилась. Я сонно огляделся по сторонам. Гретта, сидя у зеркала, обильно поливала лаком только что завитые локоны. Должно быть, во всем виновата эта чертова химия.
Я замотал головой, чтобы окончательно прийти в чувство и вдруг заметил, что тумбочка около кровати была пустой. Куда-то исчезла наша фотография. Я зажмурился. Снова открыл глаза. Ничего. Не могла же она испариться, пока я спал.
- Ты не видела рамку с фотографией? Она обычно стоит тут, - я спустил ноги на пол и заглянул под кровать.
- Видела, - почему-то это интонация мне не понравилось. Какая-то слишком уж спокойная. Издевательски-спокойная.
- Ну и что? – я не любил, когда люди говорили загадками. А тем более, близкие мне люди.
- Знаешь, Томми. В последнее время ты стал каким-то странным. Все время этот Билл. Ты постоянно слушаешь его песни, смотришь эти дурацкие видеокассеты, беспрестанно перелистываешь альбом с фотографиями. А уж об огромном количестве его вещей в нашем гардеробе я вообще молчу. Зачем тебе все это? Твой брат умер. Смирись с этим! – Гретта буквально прожигала меня насквозь каким-то змеиным, полным ненависти и жуткой ревности взглядом.
- Мой брат не умер! – я в бешенстве соскочил с кровати и, схватив невесту за руки, резко сдернул её со стула.
- Что с тобой? Отпусти! Мне больно! – Гретта испуганно посмотрела на меня и попыталась вырваться, но я крепко держал её. Наверняка на прелестных ручках появятся синяки, но мне плевать.
- Мой брат не умер! – я повторял это, как заведенный. Как она могла так говорить?
- Я выкинула её. Ты все время думаешь о нем, говоришь о нем. Это смешно, но я ревную, Том, – Гретта заплакала, по её щекам безостановочно текли слезы, а хорошенький носик распух.
- Дура, какая же ты дура! Он…. мой брат, - я внезапно осекся. Брат?
Нет! Нет! Нет!
Я схожу с ума. Словно попал в замкнутый круг. Все сначала: губы, укоризненный взгляд карих глаз. Пряный аромат припухших от поцелуев губ. Опьяняющий и завораживающий аромат тела. Как в легкой предрассветной дымке.
Утро. Берег того самого озера. Билл забрался на холм и, раскинув руки, кричал, что он – птица. Свободная, не от кого не зависящая. Как ветер.
Где ты, Билл?
Где-то там. Высоко в небе. Где загораются и гаснут звезды.
Где-то там. На берегу моря. Где умирают волны, разбиваясь об острые скалы. Где слышен робкий шепот ночного муссона и крики чаек.
Где-то там. На дне бездны. Холодной, как лед, и обжигающей, как адское пламя. Шум. Грохот. И пустота, постепенно нарастающая, неподвластная времени.
Я отпустил Гретту и, закрыв лицо руками, выбежал из комнаты.
Меня вдруг резко повело в сторону и я, смешно размахивая руками в попытке за что-нибудь уцепиться, упал и кубарем скатился вниз по каменной лестнице.
Я чувствовал каждую чертову ступеньку, следы, от которых уже к вечеру превратятся в красочные синяки.
Я сдавленно застонал, боль была такая, что я не мог пошевелить даже рукой. Может, я что-нибудь сломал?
- Давай помогу, - только не это! Откуда здесь взялся этот вездесущий Герард?
- Нет уж, как-нибудь без тебя обойдусь, - я попытался подняться, но это вызвало новый приступ боли.
Вскрикнув, я снова упал на пол. Во рту чувствовался противный, вязкий и солоноватый привкус.
- Билл… - произнес я одними губами, - Билл, спаси меня… - нахлынувшая тьма и ужас захлестнула меня с головой. Я сопротивлялся ей, но она поглотила меня.
Боль отступила, и теперь мне стало невыносимо жарко. Я словно горел.
Я хочу остаться один. Убирайтесь!
Если бы все умерли, и я остался в одиночестве на этой чертовой планете. Господи, как я хочу этого…
Умереть. Исчезнуть. Отдохнуть. А потом, где-нибудь там, где все будет по-другому, встретить брата. Улыбнуться ему и тихо сказать: «Я люблю…».

_
Они, наконец, ушли. Напоследок издевательски бросив мне ключи от наручников.
В голове вертелся только один вопрос. Зачем? Ради кого все это?
Ради меня…
Но ведь я просто никчемный, маленький человек. Такой же, как сотни других. Как толпа.
А он? Он – божество, неземное создание, достойное поклонения.
Я до сих пор чувствую на своей груди его горячее дыхание, его полный боли и отчаяния взгляд, его холодные слезы на моей рубашке.
- Билл… - я потер затекшие запястья и на четвереньках подполз к нему.
Он не шевелился.
Лежал неподвижно, словно сломанная кукла, которой, наигравшись, просто выбросили.
- Билл? – я прижал его холодную и мягкую, как бархат, руку к своей теплой щеке.
Пустота. Безумная пустота внутри. Но иначе нельзя.
Я чертов эгоист! Мало того, что я продал себя, так я еще продал его.
Я натянул на Билла спущенные штаны и, подхватив его легкое, казавшееся мне почти невесомым тело на руки, вышел из этой проклятой комнаты.
Народу в клубе стало еще больше, да вдобавок по сцене прыгали какие-то размалеванные уроды, поэтому никто не заметил, как я выскользнул через черный ход.
С трудом открыв дверь машины, я осторожно положил Билла на заднее сиденье и сел за руль. Руки жутко дрожали, машина никак не хотела заводиться. Наконец, щелкнув ключом зажигания, я выехал на дорогу.
Сердце в груди куда-то бежало, постепенно наращивая темп. Я почти не мог дышать, на глаза наворачивались слезы, которых я всегда так стыдился. Но теперь было уже поздно. Мне больше ничего стыдиться.
Разве того, что я вообще однажды появился на свет.
Я оглянулся назад. Лицо Билла стало еще каким-то более неестественным, почти не живым в свете придорожных фонарей. Изящный, точеный носик распух и был испачкан в крови, пухлые губы искусаны до того, что на них образовались глубокие рубцы. Косметика размазалась по лицу неравномерными, рваными черными полосами.
Но даже в таком виде Билл был прекрасен, и я с трудом оторвал от него взгляд, устремив всё свое внимание на дорогу.

Перешагнув через высокий порог, я подошел к кровати и аккуратно положил бесчувственное тело Билли на покрывало. Затем буквально бегом понесся в ванную и принес оттуда перекись водорода и вату. Встав перед кроватью на колени, я начал осторожно стирать с лица Билла следы крови и грязи, промывать многочисленные ссадины.
- Том…- Билл повернул голову и еле слышно застонал, сжимая руками простынь.
Я испуганно убрал руку от его лица. Том? Почему он вдруг вспомнил про своего брата?
- Том! – Билл как-то странно выгнулся, его хорошенькое личико перекосила страшная гримаса боли, а из под закрытых век потекли слезы.
- Все хорошо, Билл. Все хорошо… - я забрался на кровать и прижал его дрожащее тело к себе, Билл внезапно обмяк в моих руках, словно тряпичная кукла.
- Ты не Том? – Билл открыл глаза и затравленно посмотрел на меня.
Словно щенок, которого отняли от матери.
- Нет. Я Дженис. Ты помнишь меня? – черт, как же все плохо. Лучше бы я умер тогда, лишь бы не видеть этого страха в прекрасных карих глазах.
- Да, конечно, - Билл отвернулся, и его худенькие плечи задергались от рыданий.
Он плакал, наверное, минут десять, а я, словно каменная статуя, неподвижно сидел на кровати, осторожно обнимая его за тонкую талию, и не произносил ни слова. Я понимал, что это будет лишним. Слишком много навалилось на нас за прошедшее сутки. Билл должен был сам побороть свою боль и унижение.
Страх. Что это такое? Я никогда не мог понять этого, но сейчас понял.
Больше всего на свете я боялся, что больше никогда не увижу его, что он сейчас встанет и уйдет, растворившись в ночи.
Я вдруг вспомнил одну историю, которую в детстве рассказывала мне няня. У матери было две дочери, и больше всего на свете любила их, была готова ради них на все. И было у них все так хорошо, что судьба решила сыграть с ними злую шутку. Однажды явился к матери Сатана и сказал: «Сегодня я убью одну из твоих дочерей, а тебе продеться выбрать, какую». «Но я не могу выбрать, ведь я люблю их одинаково сильно!» - сказала женщина. Дьявол же утверждал, что одна из них обязательно должна умереть. Тогда мать решила, что она зажжет две свечи и назовет их именами дочерей. Которая из них первой перегорит, ту дочь и заберет Сатана. Дьявол подумал и согласился, дав женщине ночь.
На утро обе свечки оказались целыми, только легонько потрескивали два маленьких огонька…
Почему-то эта легенда запала мне в душу и сейчас, смотря на Билла, я вспомнил её.
Наконец успокоившись, Билл сел на кровати спиной ко мне и обхватил голову руками. Я видел, как нервно сжимаются его пальцы, а ноготочки впиваются в нежную кожу.
- Кто они? – легкий, шелестящий шепот, иглой пронзил тишину.
Я вздрогнул и три раза глубоко вздохнул, чтобы хоть немного унять волнение.
- Понимаешь. Я… - я зажмурил глаза и на одном дыхании выпалил. – В общем, раньше я был наркоманом. Подсел на героин, а они меня снабжали. Но однажды у меня закончились деньги, и я был им много должен. Очень много, понимаешь. Я тогда сильно испугался и, в надежде скрыться, уехал в другой город. Но вчера они нашли меня. Избили и связали. А потом сказали, что сделают мне настолько больно, что я потом сам предпочту сдохнуть. Эти ублюдки знали, что физическая боль для меня ничто. Я легко снесу любые пытки. Поэтому они решили расправиться со мной другим образом…
Я замолчал. Слова словно кончились. Но, думаю, Билл и так все понял.
Я ожидал, что он наброситься на меня с кулаками, будет кричать. Я заслужил. Но вместо этого, он лишь осторожно взял мою руку в свою и улыбнулся какой-то странной, доброй, почти родной улыбкой.
- Ты любишь аромат сирени? – я даже опешил от подобного вопроса.
- Что, прости?
- Тебе нравиться, как пахнет сирень? – губы Билла подрагивали, он был готов снова расплакаться.
Я лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить, как пахнет эта чертова сирень. Но за всю жизнь я не нюхал ничего, кроме роз и лилий. Да и то, от последних меня жутко выворачивало.
- Да, очень, - соврал я.
- Зачем ты лжешь? – я замотал головой. Как он догадался?
- А, в прочем это не важно. Ведь в остальном ты не соврал. Знаешь, а я очень люблю сирень. Особенно весной, когда она расцветает. Мне, кажется, что лучше неё нет ничего на свете. Видел бы ты, как красиво, когда ветер поднимает сотни бледно-фиолетовых лепестков и они, миллионами невесомых снежинок устремляются ввысь, к небу, - вот тут уже не выдержал я, дав волю слезам, которые холодными ручейками стекали по щекам.
От этих слов на душе стало пусто. Так пусто и мерзко, как не было никогда.
- Жалко, что в Германии не бывает настоящей зимы. Только какая-то слякоть и грязь на дорогах. Грязь. Везде одна грязь. А я бы так хотел увидеть снег. Настоящий, холодный, который тает на губах и оседает белыми звёздочками на ресницах, - Билл все продолжал свою пытку. Каждое слово, словно удар ножом, врезалось в мое сознание.
Я поднял голову и представил себе эти самые снежинки, медленно опускающиеся вниз. Они лениво кружили в воздухе, заманчиво сверкая миллионами разноцветных бликов, а потом коснулись моих губ.
И не таяли…
Глава 6: The Last

Звезды, они как алмазы. Каждая неповторима в своей божественной красоте и прозрачна, как слеза ребенка. Каждая так далеко от нас.
Я ни разу в жизни не видел падающую звезду, не загадывал желания.
Хотя нет, видел. Падение самой яркой, самой дорогой и близкой мне звезды, красотой которой я наслаждался долгие годы. Она была моим божеством, моим вторым я.
Вот только желание почему-то не сбылось…
Я открыл глаза. Первое, что я почувствовал – это жуткую боль. Все тело ломило.
Но не только.
Еще сильнее ныло что-то внутри, нагоняя страх и отчаяннее к самому сердцу.
Кровь словно стала холодной, она больше не грела.
- Милый, как ты? – откуда-то издалека, словно через толстый слой ваты, послышался голос Гретты.
Медленно повернув голову, я мутным взглядом всмотрелся в окружающую обстановку, чтобы понять, где нахожусь. Все расплывалось перед глазами, словно возле меня поставили заляпанное грязью стекло.
- Не двигайся, у тебя все тело в синяках. Ты еще чудом ничего не сломал! – Гретта осторожно погладила меня по руке. Я чувствовал, как она дрожала.
Мир потихоньку стал обретать разборчивые очертания. Я внимательно всмотрелся в заплаканное лицо невесты. Мне показалось, что она сильно похудела, под блестящими от слез глазами залегли глубокие синяки, губы искусаны. Я даже видел на них выступившую капельку тёмной крови.
- Я не…
- Молчи. Ради Бога, молчи! Забудь все. Все, что было. Я так виновата перед тобой! – Гретта закрыла лицо руками, её худенькое тело словно насквозь было пропитано болью.
Моей болью
Мне вдруг стало безумно жаль её. Она ведь любит меня, а я, как последний дурак, только и твержу о Билле, не понимая, что её это попросту раздражает.
Но мой брат не умер, я чувствовал это. Он далеко, возможно, ему плохо, но он жив. Во мне все еще эхом отдается стук его сердца, иногда бешеный, словно чечетка, иногда размерный и медленный, будто стук колес уходящего поезда.
- Господи, если бы не дядя! Он отнес тебя наверх и вызвал врача, - надо же, какая забота. Герард, наверное, прыгал от радости, когда в его руках оказалось мое бесчувственное тело. Я поморщился, в голову одна за другой лезли совершенно безумные мысли.
В дверь постучали.
- Да, да. Войдите, - Гретта «вспорхнула» с кровати и как-то смешно стала поправлять юбку.
- Гретти, мне уже пора, самолет вылетает через полчаса, - в дверях появился Герард, Гретта подскочила к нему и повисла на шее, - Да, кстати, как твой женишок?
Герард хищническим взглядом взглянул на меня из-за плеча невесты.
- Нормально, - буркнул я неожиданно прорезавшимся голосом и еще сильнее вжался в матрас.
- Я вернусь завтра к вечеру, как только улажу дела. Привезу все, как и обещал, зайчонок! – я сморщился.
«Зайчонок»? Либо у меня уже началась паранойя, либо тут действительно что-то не так.
Герард выпустил Гретту из своих объятий и быстрым шагом направился к выходу из спальни, но около самой двери внезапно остановился и посмотрел на меня.
- Чуть не забыл, тебе тоже кое-что перепадет, - меня снова обжег пронзительный, полный злости и алчности взгляд.
Что-то в интонации Герарда мне не понравилось. Там была какая-то таинственная, пугающая меня до дрожи нотка.
Я шумно выпустил из легких воздух, когда он, наконец, вышел.
- Что твой дядюшка имел в виду? – я приподнялся на локтях, неизвестно откуда взявшиеся силы переполняли меня. Я понял, что больше не минуты не смогу пролежать в этой проклятой кровати.
- Не знаю, он обещал привезти тебе какой-то подарок. Говорил, что он должен тебя очень понравиться, - Гретта помогла мне подняться.
Ноги дрожали и подгибались, но, сделав пару нетвердых шагов, я уверенно подошел к окну.
Солнце огромным огненным шаром прожигало синеву неба и противно слепило глаза.
Я сложил руки «козырьком», пытаясь защититься от него.
Меня вновь ослепило, но на этот раз не солнце, а огненно-красная листва, кровавым ковром покрывающая холмы. Ветер резкими волновыми порывами трепал каждый тонкий листок и каждую почерневшую веточку, превращая их в единое, горящее море.
Я всегда любил осень, так же, как и Билл. Всю её теплоту потухающего солнца и холод догорающих закатов, шуршание листьев под ногами и легкий шепот ветра в открытом окне.
Я всматривался куда-то вдаль, за край бесконечного рубинового горизонта. Туда, где заканчивался осенний огонь деревьев, и начинали сереть скованные льдом горы; туда, где осталась моя старая жизнь, мои несбывшиеся мечты. Где остался Билл.
_
- Билл, ты собрался? – из соседней комнаты раздался взволнованный голос Джениса.
- Да, - я стоял, прижавшись щекой к холодному оконному стеклу и внимательно, словно ища что-то, всматривался в скудный городской пейзаж.
Серые каменные стены, мокрые от ночного дождя крыши и блеклые, плотно зашторенные окна – все это изо дня в день мозолило мне глаза и не давало свободно дышать. Я безумно скучал по осени.
По нашей осени.
Как в детстве.
Мы с Томом любили собирать листья в кучу, а потом с разбегу прыгать в неё. Листья разлетались в разные стороны, подобно невесомым ярким бабочкам. Мы смеялись и ловили их, едва они успевали достигнуть земли.
Теперь же было все иначе, я как будто слился с металлической глыбой города, став её частью.
- Нам пора, - в дверях появился Дженис. Его волосы были расчесаны на прямой пробор, от идеально отглаженного строгого костюма пахло дорогим одеколоном, на шее был повязан изящный черный галстук. Всю картину довершали поблескивающие очки в тонкой золотистой оправе.
- А куда мы? – я с опаской взглянул на себя в огромное зеркало. Мой внешний вид был крайне далек от делового стиля Джениса, а на лице красовались глубокие царапины, которые, несмотря на все мои усилия, не удалось замазать не одним тональным кремом
- Увидишь. Надо встретить одного человека, - Дженис махнул рукой и вышел. Я, на ходу схватив со стула кожаную куртку, побежал за ним.
Мы вышли на улицу под противно моросящий дождик. Я поднял голову и посмотрел на тяжелое грязно–серое небо.
Почему-то этот день не понравился мне с самого начала.
Мы сели в машину и медленно поехали по бесконечной паутине городских дорог.
Ехали молча. Я чувствовал напряжение Джениса. Было видно, что он очень волновался. Это было заметно по его рваным и немного дерганым движениям, по тому, с какой силой он сжимал кожаную обивку руля и с каким остервенением всматривался в мигающие лампочки светофора. Я не решался спросить, что случилось, но его страх передавался и мне.
Я тоже молчал, нервно теребя ремень безопасности пальцами, и всматривался в бесконечно мелькающие автомобили.
Наконец, перед нами мелькнуло здание городского аэропорта. Дженис припарковал машину и, крепко схватив меня за худой локоть, потащил внутрь. Я не сопротивлялся, а лишь покорно шел за ним.
А в голове шумело. Словно звук вечернего прибоя, который с шипением разбивается о берег. Что-то необъяснимое. Будто я ждал чего-то. И вот теперь, всего через пару секунд мои мечты должны осуществиться.
Только я забыл, о чем мечтал.
В здании аэропорта было невероятное количество людей. Она все сновали туда-сюда, подобно муравьям. Одни радовались долгожданной встречи, другие, нервно поглядывая на часы, ожидали своего рейса, а третьи просто мирно посапывали на лавочках. Все это смешалось в галдящую пеструю массу, от которой у меня невольно закружилась голова. За год я уже отвык от толпы.
- Дженис, что это с тобой? На похороны собрался? Только не говори, что твоя любимая тетушка Роззи скончалась. Я жить не могу без её булочек с корицей! – я завертел головой в разные стороны.
К Дженису подошел какой-то высокий мужчина с проседью в темных волосах и с довольным видом пожал ему руку.
Дженис, напротив, как-то сжался, втянув голову в плечи, и бросил на меня быстрый, полный какой-то необъяснимой вины, взгляд.
- А ты, должно быть, Билл? – мужчина подошел ко мне и улыбнулся шикарной голливудской улыбкой, обнажая ровные белые зубы.
Я нехотя кивнул, не спуская взгляда с Джениса. Тот отвернулся, но я видел, как дрожала его рука, спрятанная в кармане пиджака.
- Приятно познакомиться. Меня зовут Герард. Твой братец с утра до вечера только и трещит, что о тебе. Бедная Гретти уже вся извелась от его своеобразного культа поклонения, - меня неожиданно повело в сторону, и я чуть не упал на пол.
Брат? Он знает, где Том?
В глазах потемнело, а воздух в груди неожиданно кончился.
- Ты чего? – мужчина подхватил меня, как-то слишком долго задержавшись рукой на моей талии.
_
Нет, Томми, конечно, Ангел во плоти, но его братец превзошел все ожидания. Рядом с дрожащим как осенний лист Дженисом стояла какая-то размалеванная шлюшка с расцарапанным лицом. По-другому это нельзя было назвать. Я еле сдержал себя, чтобы не расхохотаться.
- Дженис, что это с тобой? На похороны собрался? Только не говори, что твоя любимая тетушка Роззи скончалась. Я жить не могу без её булочек с корицей! – я хлопнул Джениса по плечу, отчего тот еще больше съежился. Видно мальчика окончательно заела совесть. Но ничего, во время полета у меня в голове созрел небольшой план, который уже сейчас начал воплощаться в действительность. Думаю, он устроит всех.
- А ты, должно быть, Билл? – я натянул на лицо свою фирменную улыбку и подошел к Каулитцу. А он ничего. Не смотря на многочисленные синяки на его лице, он был довольно красивым, а о пухлых, искусанных губах, тщательно замазанных розовым блеском, я вообще молчу.
Повисла неловкая пауза. Билл все пялился на Джениса. Наверное, они хорошо спелись за прошедшее два дня.
Эх, любовь, любовь…
- Приятно познакомиться. Меня зовут Герард. Твой братец с утра до вечера только и трещит, что о тебе. Бедная Гретти уже вся извелась от его своеобразного культа поклонения, - я решил не медлить и сразу выдал контрольный удар.
- Ты чего? – эффект получился что надо. Билл вдруг побледнел, его зашатало, и я по-рыцарски подхватил его на руки, осторожно ощупывая его тонкую талию через кожаную куртку.
- Б-брат? Вы знаете моего брата? – по умоляющему взгляду этой малолетней шлюхи я сразу понял, что он пойдет на все, лишь бы встретиться со своим любимым братишкой.
- Да. Он жених моей любимой племянницы Гретты. Я завтра улетаю обратно в Ирландию. Если хочешь, могу взять тебя с собой, – ответа не последовало, Билл слегка приоткрыл ротик, но я знал, что он согласен.
- Хорошо. Тогда жди меня здесь. Я переговорю с Дженисом, - я похлопал опешившего подростка по плечу и, бросив короткий оценивающий взгляд на его туго обтянутую задницу, направился к Дженису.
- Так, дорогуша, ты свое дело сделал. Больше от тебя ничего не потребуется, - в ответ лишь испепеляющий и полный ненависти взгляд, - Ой, только не надо злиться. Поиграюсь и специальной бандеролью вышлю тебе назад. И вообще, какая тебе разница. Он же просто шлюха, которую каждый день за сто евро трахают во все места! – снова никакого ответа, Дженис игнорировал меня, тупо уставившись на взлетающий самолет.
- Ладно, как знаешь. Деньги я перевел. Убирайся, и что бы я тебя больше близко не видел, а то пришью этого щенка, как последнее дерьмо. Мне ничего не стоит, ты ведь знаешь! – я хлопнул Джениса по спине, с издевкой наблюдая за тем, как нервно подрагивают его тонкие губы. Он развернулся, бросив долгий взгляд на Билла, и быстро зашагал к выходу из аэропорта.
- Дженис, ты куда? – Билл сделал пару неуверенных шагов, но, тоже не дождавшись ответа, лишь тяжело вздохнул, пожав плечами. Похоже, у этой парочки намечались серьезные отношения, а я опять все испортил. Ай, как не хорошо, надо будет сходить в церковь, исповедаться. Там много смазливеньких молодых священников, которые только и ждут, что бы их оттрахали где-нибудь за ближайшим углом.
- Не расстраивайся, он и пальца твоего не стоит. Пошли, мне нужно съездить по делам в город, - взгляд у Билла был обиженным и расстроенным, мне даже стало немного стыдно. Самую малость, но это чувство тут же прошло. Я просто вспомнил, что меня ждет в Ирландии.
Эх, хороший сегодня денёк. Вон и солнце выглянуло.
Все явно на моей стороне.
_
Черт.
Зачем все это?
Зачем я стою тут и как последняя свинья смотрю на то, как этот извращенец обхаживает Билла? Зачем?
Я стремглав выбежал из здания аэропорта, на глаза наворачивались слезы. Я заметил около своей машины какого-то мужчину, при виде меня он засуетился и выставил вперед табличку: «Моем машины. Недорого и качественно». Чертыхнувшись, я отпихнул его и, открыв дверцу, сел внутрь. В салоне как-то странно пахло. Цветочный аромат. Не сладкий, а приятно свежий, словно весеннее утро.
Я с наслаждением вдохнул его. Наверное, это новый освежитель, который я поставил вчера вечером.
Сердце в груди стучало как бешеное. Я, пытаясь успокоиться, закрыл глаза и невольно представил себе Билла. Его тонкие, почти кукольные черты лица, еле уловимый аромат солнца от белоснежной кожи, теплоту карих глаз, пряный, похожий на вино, вкус губ.
Мне показалось, или я действительно расслышал шепот Билла в повседневном шуме?
Я люблю тебя…
Я буду помнить…
Всегда…
Я повернул ключ зажигания.
Боль.
Мир рассыпался на тысячу осколков, каждый из которых догорал в адском пламени.
Боль и пустота.
Пустота вокруг. Все звуки разом умокли, и воцарилась мертвая, царственная тишина. Она заполняла собой каждый уголок моей жизни, каждую частицу моего сознания.
Какая-то странная и до боли знакомая мелодия. Как будто кто-то играл на пианино, но очень далеко, и я с трудом различал ноты. Все вокруг превратилось в бесконечный круговорот снежинок. Они в быстром потоке окружили меня, заключая в пушистый плен. Мне не хотелось никуда уходить, не хотелось двигаться и дышать. Даже сердце перестало стучать в груди.
До безумия спокойно. Все проблемы стали совсем неважными, а мысли ненастоящими.
Я доиграл игру под названием “жизнь”. Пал жертвой в каком-то великом “гамбите”. Но я гордился этим.
Просто пешка. Ну и что с того?
Я толпа. А в толпе всегда есть жертвы.
Я жертва. Значит, так надо. Значит это моя судьба, мое предназначение. Я выполнил его…
И вдруг понял.
Понял, как пахнет эта чертова сирень…
Глава 7: Ans Ende der Zeit.

Солнечный блик мелькнул на толстом стекле иллюминатора, на мгновение высветлив неподвижные ватные облака. Я, зажмурившись, мертвой хваткой вцепился в мягкий подлокотник, и ногти противно скрипели, скользя по грубой коже.
- Боишься летать? – Герард положил руку мне на колено, но я, к своему большому удивлению, даже не потрудился её убрать.
Мимо нас прошла размалеванная стюардесса в неприлично короткой юбке. Я подрагивающим голосом попросил у неё стакан воды и уставился в иллюминатор.
Снаружи медленно проплывало блекло-сиреневое небо. Не знаю почему, но мне вдруг стало до безумия жутко.
Жутко потому, что я лечу в чужую страну с почти незнакомым мне человеком.
В неизвестность, в другую жизнь.
Странно, но я никогда не любил перемен. Даже раньше жутко нервничал, когда нам приходилось постоянно переезжать из отеля в отель.
Но сейчас я летел к брату. И даже если Герард меня обманул, и он не разу в жизни не видел Тома, а оказался лишь очередным педофилом, я был счастлив только из-за того, что мне подарили надежду.
Я уже миллион раз прокрутил в голове долгожданный момент нашей встречи с Томом, каждый раз представляя её по-разному. Меня вполне могли ожидать, как тепло, так и холод его взгляда. За год брат мог сильно измениться, он наверняка уже начал жить заново, уничтожив все то, что было раньше.
Да и я тоже стал другим… человеком.
Иногда я презирал сам себя, мне становилось противно от осознания того, чем я занимался последний год, но в моей голове тут же возникали сотни оправданий, которыми я утешался и которыми жил.
_

Похоже, моя маленькая шлюшка боится летать. Как только мы зашли в самолет, Билл «превратился» в какого-то запуганного зверька. Он вжался в сиденье и расширившимися от испуга глазами нервно рыскал по всему салону.
Я включил плеер и поморщился. По-ошибке я взял не тот диск, и в наушниках заиграла заунывная песенка, от которой впору было лезть на стену. Мне гораздо больше нравились заводные латиноамериканские мелодии, ну, на крайний случай дорогая, хорошо сделанная попса. Под неё всегда было приятно трахаться.
Я перевел взгляд на Билла, он тоже внезапно повернул голову, и наши взгляды встретились.
Странно, но если бы я не знал, как выглядит этот парнишка, а видел бы только его глаза, то, наверное, счел бы, что рядом сидит маленький, наивный ребенок. Именно таким был его взгляд: наивным, полным надежды. Такой бывает у детей перед днем рождения, когда они знают, что уже завтра обнаружат перед своей подушкой долгожданный подарок.
- А почему ты не уехал вместе с братом в Ирландию? – иногда я сам поражаюсь деликатности своих вопросов.
- Я не мог! – ответ был резким, даже слегка грубым. Надо же, наша шлюха умеет показывать зубки.
- А почему? – меня откровенно забавляло, когда другие люди злились. В спорах и ссорах обычно рождалось иное чувство. Я не раз таким образом зарабатывал себе новых поклонников.
- Я не заслужил… - даже вот так? Что же у них случилось?
Больше пытать Билла я не стал, потому что вовремя заметил, что на его глаза начинают наворачиваться слезы. Видимо, я задел его за больное место.
Остаток полета мы провели молча. Я с остервенением прокручивал песни да диске, а Билл, время от времени внимательно всматриваясь в иллюминатор, смешно хлюпал носом и теребил тонкими пальцами длинную прядь черных волос.
Наконец стюардесса сообщила, что самолет приближается к земле. Вот тут-то и началось самое интересное. Билл намертво вцепился в мою руку и, уткнувшись носом в плечо, слегка подрагивал и шептал какие-то обрывочные фразы на-немецком. Они шелестящим звуком впивались в уши и проходили до самого сердца. Я замотал головой, пытаясь отогнать от себя секундное наваждение.
_
Наконец-то мы прилетели. Меня буквально мотало из стороны в сторону, когда я спускался вниз по трапу. Только ступив на твердую землю, я немного успокоился и вдохнул полной грудью чистого, на удивление не пропитанного бензинными парами воздуха.
- Это наша старушка–Ирландия! Нравится? – Герард старался перекричать шум взлетающих самолетов.
Я поднял голову к небу, последний раз взглянув туда, откуда мы прилетели, и коротко кивнул в ответ.
- Ладно, пошли. Вон моя машина, - мужчина подтолкнул меня в спину, и я неуверенными шагами двинулся к припаркованным возле здания аэропорта, машинам.
Услужливо захлопнув за мной дверь, Герард сел за руль.
- Через пятнадцать минут будем на месте. Потерпи еще немного! Хотя, Том, наверное, еще дрыхнет, - я улыбнулся. Брат всегда любил поспать и жутко ворчал, когда я приходил его будить. Мы устраивали настоящие «кровавые» бойни подушками. Нам до безумия нравилась эта детская забава. Вот только я все время проигрывал.
Я с любопытством уставился в окно.
Вот она, наша осень. Деревья словно во сне стояли по обочинам дороги, лишь разноцветные листья лениво шевелились на ветру. Потом мы проехали мимо какого-то водоема, и я невольно залюбовался им. Прозрачная вода ровно билась об каменистый берег, оставляя на нем легкую невесомую пенку. Солнце бархатистыми утренними лучами играло на поверхности воды, отбрасывая блестящие блики на потемневшие от сырости деревья.
- А вот и наш скромный домик! – Герард показал пальцем куда-то вперед.
Я с любопытством облокотился о переднее сиденье и уставился на стремительно приближающийся огромный дом, больше походивший на средневековый замок. И это называется «скромным домиком»? Да, Томми неплохо устроился.
Под колесами зашуршала галька, мы въехали в просторный двор.
- Все, выходи, – я, щурясь от яркого солнца, вышел из машины и удивленным взглядом окинул шикарный сад со стриженными под различных животных кустарниками и всевозможными сортами орхидей.
- Пошли! Ты что, к земле прирос?
Шаг, еще один. Стук сердца глухими ударами отдавался в голове. Ощущение какого-то невероятного счастья наполняло меня.
_
- Мистер Каулитц, мадам Гретта, поднимайтесь! К вам приехали, – сквозь сон я расслышал взволнованный голос Бетти, она тараторила, как заводная.
Я открыл глаза и недовольно промычал что-то невразумительное. На соседней подушке приподняла взлохмаченную голову Гретта.
- Что случилось, Бет?- со сна голос невесты был слегка хрипловатым, но я обожал его именно в эти минуты, сам не зная, почему.
- Ваш дядя вернулся! Он сказал вам и мистеру Каулитцу срочно спуститься вниз, – Бетти закусила губу и виновато мяла руками накрахмаленный фартук.
- Ладно, иди, скажи, что мы спустимся через пару минут! – я жестом отпустил горничную, и она поспешно скрылась за дверью.
Гретта уже встала и смешно прыгала на одной ноге, расчесывая спутавшиеся после ночи волосы. Я зашвырнул в неё подушкой, но невеста ловко увернулась, и подушка, пролетев мимо, врезалась в стену. Комнату заполнил мелодичный смех Гретты, я давно не видел её такой счастливой.
- Пошли, а то твой любимый дядюшка уже заждался там, – я натянул на себя первую попавшуюся футболку и смешные махровые тапочки. Гретта накинула поверх ночной рубашки шикарный серебристый пеньюар, в нем она походила на сказочную фею с открытки.
Смеясь, мы буквально вывалились в коридор. Я крепко обнял девушку за талию и, гордо задрав нос, важно пошел к лестничному пролету.
Шаг, еще один. Стук сердца глухими ударами отдавался в голове. Ощущение какого-то невероятного счастья наполняло меня. Только я не мог понять, откуда оно взялось.
- Ну что, голубки, я привез подарки, как и обещал! – противный голос Герарда эхом разнесся по пустынному хору. Я медленно перевел взгляд Гретты вниз и чуть не вскрикнул от неожиданности.
Билл…
Рядом с Герардом стоял Билл. Он внимательно смотрел на меня и как-то странно улыбался.
К горлу подступил комок, я не мог дышать, все вокруг распалось на монотонные удары сердца. Стук такой, что казалось, дом сейчас рухнет.
- Билл… - еле прошептал я одними губами и бегом бросился вниз по лестнице. Мне было плевать, что сейчас подумают другие.
Плевать на все.
Я не верил, что он здесь, что он рядом.
Не верил даже когда заключил его в крепкие объятия и почувствовал горячее, знакомое до боли дыхание на своей щеке.
В мире не было ничего, он потускнел. Остались только мы, как будто зависшие над краем пропасти. Я почувствовал что-то мокрое на моей щеке.
Слезы? Да, наверное… вот только чьи? Казалось, в этот момент мы с Биллом вновь стали единым целым, и я готов был стоять так целую вечность, сжимая его по-прежнему худое тело в своих объятиях, слышать бешеный стук наших сердец, бьющихся в унисон счастью.
- Доволен? – даже Герард сейчас был не в силах ничего испортить.
Я отстранился от Билла и внимательно посмотрел на него. Что-то в нем изменилось. Из его взгляда исчезла та наивность и доброта, которые я так любил, на смену им пришло что-то чужое, скрытое. Страх и тревога – вот что излучал взгляд брата, а еще какое-то чувство вины.
Неужели он до сих пор чувствует себя виноватым в том, что случилось с нами?
- Ты не ответил на мой вопрос, – я нехотя перевел взгляд на Герарда и невольно вздрогнул.
Он привез мне дорогую игрушку и теперь будет требовать за неё плату, а иначе, чем ещё можно было объяснить такое откровенное нахальство в его тоне и взгляде. Теперь я буду подобно ручной собачке прыгать у его ног, расплачиваясь за брата.
- Да, спасибо, - каждое слово вызывало отвращение. Я даже боялся подумать о том, каким образом он нашел и привез сюда Билла. Только от одной мысли о том, что эта мразь лапала моего брата, мне становилось плохо, а к горлу подступали слезы.
- Нам нужно поговорить наедине, - я схватил Билла за локоть и поволок его наверх, игнорируя протестующий возглас Герарда и, минуя испуганную Гретту.
Только когда дверь в спальню с глухим стуком захлопнулась, я облегченно перевел дыхания. Теперь нам никто не мог помешать.
Билл молча стоял посреди комнаты, виновато опустив голову. Я медленно подошел к нему, стараясь ступать как можно тише, и нежно обнял его худые плечи. Он был напряжен, я это чувствовал.
- Мне что, привезли куклу? – я наклонился к его уху и, убрав волосы, коснулся его губами.
Билли вздрогнул, так и не проронив ни слова, а потом резко развернулся ко мне лицом. Я увидел, как из его карих глаз двумя черными ручейками стекают слезы. Прижав его к себе еще сильнее, я принялся короткими яростными поцелуями покрывать его щеки, слизывая соленые капельки. Одна из них почти докатилась до губ. И я, не в силах больше терпеть, впился в горячие податливые губы брата. Он в ответ на это издал какой-то смешной хлюпающий звук и послушно приоткрыл рот, впуская мой язык глубже. Сладко-соленый вкус слез, смешанный с какими-то фруктовыми нотками. Как долго я ждал этого бессонными ночами, до боли сжимая рукой подушку и беззвучно рыдая, чтобы не разбудить спящую невесту.
Билл запустил одну руку в мои растрепанные дреды, двигая ей в такт поцелуя, а вторая уже шарила под футболкой, ритмично сжимая мой затвердевший сосок. Я стонал ему прямо в рот и, резко подавшись вперед, повалил его на кровать.
- Господи, Билл, почему ты не писал мне все это время?! – я отстранился от брата на вытянутых руках, с испугом рассматривая глубокие царапины на его прекрасном лице.
- Я не мог. Я не хотел все испортить. Снова… - Билл прикрыл глаза, из его рта резкими толчками вырывалось дыхание, как будто он только что пробежал километровую дистанцию.
- Что испортить? – я снова склонился к Биллу, щекоча своим носом его тонкую, бледную шею.
- Т-твою жизнь… - брат задыхался, он выгнулся навстречу мне и крепко прижал к себе.
- Мою жизнь? – я засунул руку под его тугой ремень и сжал упругие ягодицы, - У меня не было жизни, без тебя…
Билл застонал неожиданно громко, я даже слегка испугался этого звука.
Нужно было что-то сказать. Нужно было остановиться. Но я не мог. Да, черт возьми, я не мог.
Брат продолжал тихонько постанывать, когда я сжал его напряженный член сквозь грубую ткань штанов.
В дверь постучали.
Я вздрогнул и, резко отпрянув от Билла, вскочил с кровати. Он тоже сел, обхватив голову руками, и сжался в маленький комочек.
Я щелкнул щеколдой и открыл дверь.
- Ну, как ты? Бет приготовила завтрак. Я подумала, может, вы спуститесь? – Гретта говорила спокойно, но в её взгляде читался немой укор, смешанный с еле заметными нотками ярости.
- Хорошо, - я тяжело вздохнул и на моих щеках выступил яркий румянец, который Гретта не могла не заметить.
Невеста приподнялась на цыпочки и, заглянув через мое плечо, смерила сжавшегося на краешке кровати Билла, презрительным взглядом.
Дверь с легким скрипом закрылась.
- И ты называешь это счастливой жизнью? – мне вдруг почему-то де безумия захотелось схватить с полки хрустальную вазу и разбить её о стену.
Билл ничего не ответил, а лишь пристально смотрел куда-то.
Я проследил за его взглядом. На подоконнике сидел белоснежный голубь. Казалось, что его перья горели в ярком свете утреннего солнца.
Дурная примета.
Нет, я не верю в приметы. Никогда не верил.

Глава 13: Sweet dream.

Я всю ночь просидел у постели брата, даже не сомкнув глаз. Билл тоже спал очень тревожно, как будто урывками, прерываемыми частым бредом. Он резко выпрямлялся и начинал беспорядочно повторять какие-то несвязанные друг с другом слова. Потом снова опускался, сжимал тонкими пальцами простыни и засыпал. Я внимательно следил за тем, как мерно поднимается и опускается его грудь.
Облегченно вздыхал и прикрывал глаза. Но потом все начиналось снова, по кругу.
Я посмотрел на часы – было уже почти шесть утра. За окном начало светать. Первые желто-красные лучи солнца пробивались сквозь синеву ночи, но звезды еще не успели погаснуть. Значит, еще не все потеряно.
Я наклонился к Биллу, убрал прядь волос с его бледного лба, покрывшегося испариной, и всмотрелся в спокойное, почти каменное лицо. Искусанные губы были плотно сжаты, ресницы изредка подрагивали. Словно крылья бабочки. Такие же красивые и невесомые. Мне безумно захотелось дотронуться до них губами. Но я, переборов себя, опустился обратно в кресло. Слишком свежи были воспоминания прошедшего вечера; слишком тяжело было на душе; слишком сухими были глаза.
Ветер слегка колыхал прозрачные занавески, а вокруг было настолько тихо, что хотелось закричать. Но я молчал, до посинения сжимая губы.
- Нет, так не должно быть, не может, нет! – Билл заметался на постели, я подскочил к нему и крепко сжал его руку в своей.
Брат распахнул глаза и уставился на меня. В его взгляде не было что-то странное, пугающее, чужое.
- К–кто ты? – я опешил, выпустив руку Билла, и резко отпрянул назад.
Брат немного приподнялся на локтях и закусил губу.
Хоть что-то в его поведении осталось неизменным.
- Кто ты? – снова этот вопрос. Мне стало до невероятности жутко – брат–близнец не узнавал меня.
- Билл, это я, Том! Ты разве не помнишь меня? – я дрожащими руками надавил на плечи брата, заставляя его опуститься обратно. Врачи сказали, что он должен находиться в полном покое.
- Нет, - карие глаза словно потускнели, я больше не видел в них прежнего блеска. Судьба снова решило жестоко пошутить надо мной. На этот раз она припасла самое страшное наказание – отняла у меня самого близкого человека.
- За что, Господи за что?! - я уже не отдавал отчета своим поступкам, слова сами собой вырывались наружу.
- Ведь этого нет! Правда? – никогда я еще не видел брата таким напуганным, как сейчас.
- Чего нет? – я попытался совладать с дрожью в голосе, но у меня плоховато получилось.
- Этого! – Билл вытянул руку и показал пальцем куда-то вверх.
Я, оглянувшись, поднял голову.
Ничего. Там ничего не было. Только белый потолок и еле заметная тень от веток дерева на стене.
- Там ничего нет, Билл! Успокойся, - я попытался обнять брата, но он оттолкнул меня.
- Ты врешь! Ты все врешь! Да кто ты вообще такой? Я тебя даже не знаю! Я… - Билл не договорил, лишь со вздохом откинулся на подушки, в очередной раз потеряв сознание.
И снова тишина вокруг.
На улице уже становилось совсем светло, по окну прыгала, противно чирикая, какая-то маленькая серая птичка.
Я встал и, подойдя к окну, распахнул его. Воздух был свежим, но каким-то чересчур пыльным и приторно сладким. Хотя, может, мне просто показалось. Облака окрасились в приятную сиреневатую окраску, а из-за горизонта уже появилась огненная полоска солнца.
С неба пропали последние звезды.
- Том! Том, - я резко развернулся, Билл с плотно зажмуренными глазами как заведенный повторял мое имя.
- Что? Что случилось? – я залез на кровать и, обняв брата, прижал его к себе.
- Все как в кошмарном сне, мне страшно. Я умру, Том! – плечи брата часто-часто подрагивали.
- Нет, не умрешь! Все будет хорошо, я обещаю тебе, - я поцеловал Билла в мохнатую макушку.
Мне почему-то вдруг безумно захотелось, чтобы брат и вправду навсегда забыл, кто я такой. Забыл всю ту боль, что я причинил ему за прошедшие сутки, всю ту грязь, которой поливал его жизнь.
- Всегда… Том, что это значит? – я вздрогнул, Билл все вспомнил.
Повисла неловкая пауза.
Я нашел силы лишь на то, чтобы отрицательно замотать головой.
Билл не плакал, не дрожал, даже уже не боялся. Лишь смотрел на меня серьезными, полными немого отчаяния, глазами. Нам не обязательно было говорить друг с другом, мы понимали все и без слов, читая ответ во взгляде.
- Давай уедем отсюда! Просто убежим! Прямо сейчас! – Билл говорил быстро, глотая слова.
- Да, точно. Только ты и я. Нам ведь никто больше не нужен, Том! – я снова лишь отрицательно покачал головой и закрыл лицо руками.
Я не мог. Да, черт побери, не мог. Сам не знаю, почему.
Я не любил Гретту, скорее был просто очень привязан. За тот год, что мы провели вместе, её золотистые локоны, заливистый смех, жизнерадостная улыбка стали своего рода наркотиком. А теперь ещё это известие о беременности…
Я не мог…
Но как сказать об этом Биллу? Он поймет, согласиться со мной, но в душе все равно некогда не простит. Я слишком хорошо знал своего брата.
- Прости… - Билл обмяк в моих руках, и я осторожно опустил его на подушку.
Так-то лучше.
Я пощупал его лоб – он был холодным, значит, жар спал, и дело вскоре пойдет на поправку.
Еще вчера вечером я думал, что это завтра не наступит для нас никогда.
Но завтра наступило так же стремительно, как и всегда, принеся с собой страх неизвестности, страх того, что еще не случилось.
_

Пламя обжигало щеку. Я поморщился, пытаясь заградиться от него руками. Но оно лишь разгорелось еще сильнее. Ослепительно, до невероятности ярко и противно. Но боли не было, все тело словно онемело. Я уже привык к этому. Привык сгорать.
Но пламя внезапно сменилось льдом и стало безумно холодно. Я чувствовал это, чувствовал, но не мог ничего сделать.
- Всегда… Том, что это значит? – зачем я задал этот вопрос, ведь ответ на него можно было прочитать и во взгляде Тома. Все, что он сделал вчера, не имело никакого значения. Лишь очередная серая картинка, которая, смешавшись с сотнями других, растворилась в моем сознании.
Повисла неловкая пауза.
Том замотал головой.
Мне стало спокойно. Так спокойно, как не было еще никогда. Я чувствовал себя в полной безопасности.
- Давай уедем отсюда! Просто убежим! Прямо сейчас!- эти слова словно вырвались из груди сами собой.
- Да, точно. Только ты и я. Нам ведь никто больше не нужен, Том! – я прекрасно знал ответ, я прекрасно понимал, что это невозможно. Уже невозможно, но какая-то маленькая частичка меня все же надеялась на то, что Том согласиться.
Снова отрицательный кивок головой.
Во рту вдруг появился какой-то солоноватый привкус, голова закружилась. Я втянул носом свежий воздух и провалился в пустоту.

***

Что-то яркое слепило глаза, не давая спать. Я недовольно приоткрыл один глаз. Солнечный свет из окна падал прямо на кровать противными солнечными зайчиками. Голова все еще кружилась, но мысли стали потихоньку выходить из жужжащего хауса.
- Ага, очухался! – голос донесся откуда-то со стороны окна. Но у меня не было сил, чтобы повернуть голову.
- Что молчишь, сучка? – голос был писклявым, режущим уши, принадлежащим явно какой-то девушке.
Вот только какой?
- Давай на подъем! – меня резко дернули за воротник футболки.
Гретта? Откуда у неё столько силы?
Я уткнулся носом в подушку и сдавленно застонал, головная боль усилилась, сердце неприятно покалывало.
- Гретти, но зачем же так грубо? – а вот обладателя этого голоса я распознал сразу, мои кулаки инстинктивно сжались.
Я чувствовал себя ночным мотыльком, которого поймали и посадили в стеклянную банку, а затем безжалостно выставили на солнце. Сотни людей проходят мимо, видят, как я отчаянно бьюсь о стеклянные стенки своей тюрьмы, и лишь злорадно ухмыляются.
Вот только сил биться уже нет…
- А ты неплохой симулянт, я смотрю! – меня резким движением перевернули на спину.
- Но, знаешь, у меня тоже есть небольшой план на этот счет, - Гретта склонилась надо мной и медленно провела пальцем по моим губам.
- Что? – я попытался оказать хоть какое-то возможное сопротивление, но Герард поднял мои руки и прижал их к изголовью кровати.
- Зачем тебе Том? – горячее дыхание обжигало щеку.
- Тебе что-то непонятно? Повторить вопрос? – теплые губы слегка коснулись моей щеки.
Волосы Гретты противно щекотали шею. Девушка высунула язычок и провела им по моим губам. Я втянул воздух и невольно открыл рот, её язык тут же скользнул внутрь.
Герард еще сильнее сжимал и без того затекшие запястья.
Уже скорее по привычке я ответил на поцелуй, но, улучив момент, больно укусил Гретту за губу, и в рот тут же ворвался солоноватый привкус крови.
- Спятил! – Гретта прикрыла рот рукой и отстранилась, из под белоснежных пальчиков тонкой струйкой сбегала кровь.
Я вдруг неожиданно для самого себя расхохотался. Громко. До неприличия громко.
Я смеялся до тех пор, пока не понял, что больше не могу дышать.
Герард со всей силы ударил меня по лицу, разбив нос. По щеке тут же потекла теплая кровь. Я высунул язык и вызывающе облизал губы.
- Шлюха! – мужчина отпустил мои руки и отошел в сторону.
Я лежал на кровати спокойно, не шевелясь, но все мышцы моего тела были напряжены до предела.
Тишину взорвал новый приступ смеха, на этот раз смеялась Гретта, но из её глаз при этом текли слезы.
- Я убью тебя! Придушу собственными руками! – Герард бросился к девушке и обнял её, она истерично колотила кулаками по его спине.
Я улыбнулся и закрыл глаза.
Хлопнула дверь. Очередной дурной сон закончился.
Сейчас я открою глаза, и передо мной будет сидеть Том.
Я открыл глаза. Никого не было. Лишь на тумбочке завибрировал мой сотовый. Поморщившись, я протянул руку и, взяв его, посмотрел на экранчик. Звонили с неизвестного номера. Брать жутко не хотелось, наверняка просто ошиблись.
Но что-то заставило нажать меня на кнопку связи.
- Да, я слушаю, - молчание, только противное жужжание и странный звук, напоминающий взлетающий самолет.
- Алло, кто это? – я уже было хотел нажать отбой, как вдруг в трубке раздалось покашливание.
- Говорите! – наверное, просто чья-то злая шутка.
- Билл, это Дженис, - я едва не выронил трубку.
- Что тебе надо? – из-за него, все это случилось из-за него.
- Билл, пожалуйста, ты должен кое-что сделать! – голос Джениса дрожал, он стал каким-то грубым.
- Я и так слишком много для тебя сделал!
- Нет, ты не понимаешь. Это важно и для вас с Томом. Это поможет разоблачить Герарда! – Дженис перекрикивал шум, должно быть, он звонил из аэропорта.
- До свидания, Дженис! – я нажал на отбой и отбросил телефон на противоположный конец кровати.
Нет, кошмар не закончился.
Кошмар только начинается…

Глава 14: Beichte.

Смешно, но иногда в жизни все бывает наоборот. То есть, не то чтобы наоборот, просто все не так, как должно быть.
- Что это? – я перегнулся через плечо брата.
- Журнал, что не видишь?! – раздраженный тон….
Забавно, но мне так нравилась слушать, когда брат ворчал.
- А зачем тебе все это? – я сел на пол, рядом с Томом.
- Смешной вопрос. А почему ты ведешь дневник? – я чуть губу не прикусил от неожиданности. Откуда Том узнал про дневник?
- С чего ты взял? – я наклонил журнал и посмотрел брату прямо в глаза.
- Надо тайники получше делать! – ехидное выражение лица – Том явно нарывался на драку. Что ж, будет ему драка.
- Ах так! – я выхватил этот чертов глянцевый журнал с голыми девахами на обложке и вцепился руками в дреды брата.
- Ты что, совсем обалдел! Даже дерешься, как девчонка! – я улучил момент и с размаху врезал Тому по носу. Из него тут же тонкой струйкой засочилась кровь.
- Ой, извини! – я испуганно посмотрел на брата, зажимающего ушибленное место рукой.
- Душаг, ты мне нос шломал! – я резким движением убрал руки Тома от лица.
- Я же не специально, да и силы у меня, сам знаешь… - я вытащил из кармана платок и начал аккуратно промокать им нос Тома.
Брат замер, мне даже показалось, что он почти не дышал. Том вообще стал в последнее время каким-то странным. Он словно избегает меня, боится моего общения. Это началось после того, как я чуть не умер. Тогда брат целыми сутками сидел возле моей койки в больнице, даже на ночь пару раз оставался. Я тогда украдкой наблюдал за тем, как он дремлет в больничном кресле. Дышит так ровно и спокойно, только длинные ресницы иногда слегка подрагивают…
- Билл, а это правда? То, что ты мне тогда сказал, - я непонимающе уставился на брата.
- Не смотри так, ты же прекрасно все помнишь, – я вздрогнул и опустил руку с платком.
«Я люблю тебя»…
Что это значит? Может, я просто сказал эти слова, когда находился на грани жизни и смерти.
А может, нет…
Важно то, что я сказал их Тому. Не маме, ни кому-то другому, а Тому. Своему брату–близнецу.
- Нуу… - я не знал, что ответить.
Том вдруг резко подался вперед и повалил меня на пол.
- Ты чего? – я выставил вперед руки и уперся ими в грудь брата.
Вместо ответа Том лишь как-то непонятно ухмыльнулся. Расстояние между нашими лицами стремительно сокращалось.
- Я тоже…люблю тебя… - Том осторожно дотронулся своими губами до моих.
- Нет, Том. Нет, так не долж…
- Заткнись! – брат снова поцеловал меня, на этот раз уже по-настоящему, как взрослые. Я невольно открыл рот, и Том тут же запустил язык внутрь.
А ведь не умел целоваться! Совсем не умел…
Но почему-то я инстинктивно задвигал губами в ответ, ища своим языком язык брата, сливаясь с ним в единое целое.
Том сдавленно застонал мне в рот.
Смешно, но иногда в жизни все бывает наоборот. То есть, не то чтобы наоборот, просто все не так, как должно быть.
_
- Ну, как ты? – Том, сонно потягиваясь, зашел в комнату.
- Ну, учитывая то, что я второй раз чуть не угодил на Тот Свет, значительно лучше, – я попытался пошутить, но, признаться, вышло плоховато.
- Не смешно, Билл! Я же серьезно спрашиваю, - Том сел на кровать рядом со мной и погладил рукой по волосам.
- Нормально, - я улыбнулся и потерся щекой о руку брата.
- Иногда ты умудряешься быть совершенно не похожим на себя. - «Иногда»?
Да я почти всегда играю какую-то роль!
- А тебе это разве не нравиться, братишка? – последние слова были сказаны уже скорее не мной, а чем-то чужим, но прочно обосновавшимся внутри меня.
- Не называй меня так! – Том отстранился и сложил руки на груди.
- Да ладно тебе, не дуйся. Я же больной, у меня бред, - я притянул брата за ворот мешковатой футболки к себе и обнял его.
- Бред – это жизнь и все что с ней связано, - Том ухмыльнулся и чмокнул меня в щеку. Как-то слишком по-братски, как-то слишком по-родному. Я даже слегка замотал головой от удивления.
Я почему-то вспомнил Гретту и её неожиданный поступок. Я не понимал, зачем она сделала это. Просто чтобы позлить? Вряд ли…
У этой семейки было еще очень много скелетов в шкафу, я это знал.
- Помнишь, я обещал тебе съездить в церковь? Сегодня как раз нет утренней службы, - брат забрался ко мне под одеяло, плотно прижавшись.
Странно, но все это напомнило мне наше детство…
- Да. Поехали, я уже нормально себя чувствую! – я тихонько стукнул Тома по носу и уткнулся носом в его теплую шею.
- Я только переоденусь, буду через пару минут, – Том стремительно вскочил, и спустя пару секунд я уже слышал его торопливые шаги в коридоре.
Встав с кровати, я медленно прошелся по комнате, ноги сильно отекли после ночи, и что-то неприятно покалывало в боку, но в остальном я чувствовал себя отлично. Даже очень.
Внезапно мой взгляд упал на сотовый, покоящийся на прикроватной тумбочке. Неужели это правда был Дженис? Если да, то о чем он меня просил?
Возможно, я был слишком груб с ним.
Он ведь ни в чем не виноват. Всем нужны деньги, и в этом я прекрасно его понимал. Ведь еще не так давно я готов был трахаться буквально круглосуточно и с кем попало, лишь бы наскрести денег на квартиру и приличную одежду.
Я пошарил рукой в кармане висящей на стуле куртки и вытащил пачку сигарет. Повертев её в руках, я вытащил одну.
Конечно, курить мне сейчас не следовало больше всего, но именно это и толкало меня к тому, чтобы это сделать. Я тяжело вздохнул и, щелкнув зажигалкой, закурил.
Нервно втянув в себя порцию едкого никотина, я открыл окно.
На улице было невероятно тепло, погода словно решила тоже устроить себе небольшой перекур.
В голове все вертелся один и тот же вопрос: «Почему? Почему мы не можем просто сбежать отсюда?».
Ответ на него растворился в сером дыме, тонкой струйкой поднимающегося наверх, к кроваво – красным утренним облакам.
Я выкинул окурок за несколько мгновений до того, как вошел Том.
- И зачем ты курил? – брат сейчас очень походил на нашу маму.
Господи, сколько я её уже не видел? Все бы отдал, чтобы просто обнять её.
- Нотации мне читать будешь? – я надел куртку и взял сотовый.
- Ладно, поехали! - Том схватил меня за рукав и потащил к выходу.
_
- Ты хочешь этого?
- Чего? – Том удивленно вскинул брови, словно и в правду не понимал о чем идет речь-
- Этого, – я резко впился поцелуем в его шею.
Том резко выдохнул и, подмяв меня под себя, прижал к стулу. Железная ручка больно впилась в спину, я замычал от боли, отвечая на поцелуй брата.
- Мама может прийти минут через пятнадцать! – я оторвался от его губ.
- Плевать. Время, оно ведь ничтожно, братишка? – том стянул с меня футболку и, схватив со стола огромный мясной ножик, стал выводить на груди замысловатые узоры.
- Боже, Том… - я выгнулся, крепко сжав руками кожаную сидушку.
На той неделе он впервые трахнул меня. Было больно, чертовски больно. Но я уже почти забыл про это.
И теперь мне хотелось большего…
Нож вскользь прошелся по груди и оставил неглубокий порез. Я закусил губу и откинул голову, мой член уже наверняка упирался в ногу брату.
Том откинул нож в сторону и принялся обводить языком мои напрягшиеся соски.
_
Церковь была маленькой и от этого какой-то уютной.
В небольшом канделябре под самым потолком потрескивали настоящие свечи, пахло каким-то еле уловимым цветочном ароматом.
- Святой отец, - Том произнес эти слова почти шепотом и сильно сжал мою руку.
- Да, я слушаю вас, - к нам вышел пожилой мужчина, одетый в черное.
- Я….то есть мой брат, он хочет исповедоваться, - от волнения у Тома дрожал голос.
- Так почему же ты говоришь за него, сын мой? – священник улыбнулся и сложил руки на груди.
- Он….
- Нет! – я оборвал брата но полуслове, - Я просто почти никогда не бываю в церкви.
- Это не такая уж и большая проблема, пройдемте со мной, а ваш брат пусть посидит здесь и помолиться.
Я последовал за святым отцом, кинув прощальный взгляд на Тома, который с каким-то отрешенным видом опустился на деревянную скамью.
- И о чем вы хотите мне рассказать, сын мой? – я мрачно посмотрел на пыльную загородку и нервно сжал кулаки.
_

- Том, я больше не могу! – я медленно сполз на пол, цепляясь за колени брата и попутно стягивая с него штаны.
Теперь мы поменялись местами. Тому достался жесткий стул, а я стоял перед братом на коленях.
Совсем как перед Богом…
Я медленно начал снимать с Тома трусы, живот сводило от какого-то непонятного чувства толи опасности, толи нерешительности.
- Чего же ты медлишь? – Том выдавливал слова сквозь плотно сжатые зубы.
Мое тело словно онемело, я не мог пошевелить даже пальцем.
Брат неожиданно резко дернул меня на себя, ткнув меня носом в свой член.
Он уже был довольно напряженным. Я неуверенно высунул язык и провел языком по вспухшей головке. Том тут же еле слышно простонал. Это немного прибавило мне уверенности. Я взял его член в рот полностью и принялся медленно двигаться, стараясь не плотно сжимать зубы.
_
- Я… - все слова, которые я тщательно проговаривал по дороге в церковь, напрочь вылетели из головы.
Повисла неловкая пауза. Я не видел Святого отца, но чувствовал на себе его пристальный взгляд.
- Я спал с собственным братом! – сказав это, я даже почувствовал некоторое облегчение.
- С братом? Но это же великий грех.
- Знаю, иначе я бы не пришел сюда! – слова священника немного разозлили меня.
Зачем я вообще пришел в эту церковь? Я же никогда не верил в Бога!
- Но Бог видит все, если ты искренне раскаиваешься в своем грехе, он простит тебя, - шепот противно резал уши.
- Нет, не простит, - я опустил голову, по щекам бежало что-то холодное.
_
Том резким движением поднял меня на ноги, и, приподняв, усадил на скользкий стол.
Я откинулся назад, стараясь не думать о том, что сейчас произойдет.
Пара мгновений, и брат стянул с меня джинсы вместе с нижним бельем.
Я что-то невнятно простонал и развел ноги в стороны.
Желание, сильное, просто до невероятности огромное – вот все, что сейчас заполняло меня.
Я выгнулся, когда почувствовал, как Том ввел в меня сразу два пальца. Было больно, но совсем чуть-чуть.
Том задвигал рукой, и я уже не смог сдерживать громких стонов, вырывающихся из моего рта. Мне казалось, что в этот момент их слышался вся улица.
После нескольких резких движений брат вынул пальцы, и я попытался расслабиться, но когда головка члена коснулась меня, все мышцы непроизвольно сжались.
Том одним резким движением вошел почти до самого основания, я до крови прикусил язык и вскрикнул.
- Потерпи, ладно? – я уже почти ничего не соображал, но все равно кивнул головой.
Том задвигался во мне быстрыми толчками, а я все никак не мог попасть в нужный ритм и тяжело дышал.
Сколько прошло времени, я не знал. Том, вцепившись руками в мои бедра, кончил, излившись внутри теплой жидкостью, а я присоединился к нему парой мгновений позже, сжав собственный член и забрызгав спермой стол.
_
- Почему нет? – в голосе прозвучало неподдельное удивление.
- Потому что таким, как я, нет прощения, святой отец. Даже Бог не хочет забрать меня к себя. Я дважды умирал, но меня возвращали к жизни. К этому грязному, никчемному понятию, где есть только боль! – я почти выкрикивал слова, уже не сдерживая эмоции.
- Ты ошибаешься, пока ты чувствуешь боль – ты живешь. Вот когда тебе будет все равно, тогда и придет смерть!
– Жить болью? Я не хочу так! Слышите, не хочу! - в комнате стало душно и запахло чем-то приторно сладким, или мне это только показалось.
- Но это твой долг. Человек рождается в боли, и поэтому платит за неё всю жизнь, - стало нечем дышать.
Нет, мне это не казалось. Я начал медленно проваливаться в полуобморочное состояние.
Какие-то обрывки фраз и сотни, тысячи голосов. Се смешалось в однообразной, серой массе.
Я беспомощно цеплялся руками за деревянную балку, но сил было слишком мало.
Том…
Он же в соседнем помещении. Он сейчас придет и спасет меня! Так было всегда. Брат выручал меня во всем, был моим единственным Ангелом–Хранителем.
- Том… - губы беззвучно прошептали до боли знакомое имя.
Я полностью погрузился в какую-то пустоту.
Пустоту, где не было ничего. Где не было боли…

Глава 15: Зеркало.

Противный шуршащий звук заполнял собой все вокруг. Казалось, он был повсюду. Надо мной, подо мной, даже внутри меня.
- Умойся! – мне в лицо плеснули чем-то обжигающе холодным.
Я, не открывая глаз, стал тереть руками лицо.
Голова ужасно болела, а в горле противно першило.
- Теперь легче? – голос был глухим, я не мог понять, откуда он доноситься и кому принадлежал.
- Т-том? – слова с большим трудом срывались с моего я зыка. Будто я вообще разучился говорить.
- Нет, не Том….
Я открыл глаза и испуганно выставил вперед подрагивающие руки. Глупый, как будто это могло меня от чего-то защитить.
Я сидел на полу в какой-то огромной ванной комнате, оклеенной блестящей черной плиткой. В глазах рябило.
С трудом повернув голову, я уставился на человека, сидящего на кромке ванной. Его лица я, к сожалению, разглядеть не мог, по смутным, расплывчатым очертаниям даже нельзя было понять, кто это – мужчина или женщина.
- Где я? – я потер рукой глаза и попробовал приподняться, но меня тут же повело в сторону, и я рухнул обратно, больно ударившись коленкой об твердый пол.
- В безопасности, - голос звучал ободряюще, почему-то ему хотелось безумно поверить.
- А Том?
- Тоже. Мы перестарались с эфиром в церкви, так что у тебя будет немного кружиться голова, - воспоминания колющими иголками нахлынули на меня.
Церковь, эта проклятая исповедь и приторно сладкий воздух, от которого я потерял сознание.
Все было подстроено…
- Кто ты? – сил хватило только на то, что бы обхватить дрожащие колени руками и прижать их к подбородку. Так я чувствовал себя более защищенным.
В ответ то ли смешок, то ли всхлип. Человек вышел из тени и остановился в полуметре от меня.
Я поднял голову. Высокий, худой, но заметно сутулящийся, с пышной копной черных волос, торчащих в разные стороны, тонкие черты лица, раскосые карие глаза и насмешливая улыбка, которую эффектно подчеркивала родинка, находящаяся чуть пониже пухлых губ. Картину дополняли глубокие царапины покрывающие все лицо и приторный, едкий запах цветочных и явно дешевых духов.
Я зажмурился и замотал головой, надеясь, что видение пройдет.
Это все просто дурной сон…
- Страшно? – спокойный, до боли спокойный голос вернул меня обратно в реальность.
Я открыл глаза, передо мной на корточках сидел «я» и буквально пожирал меня взглядом.
- К-кто ты? - я буквально вжался в стенку.
- Я? А ты разве не узнаешь? Я - Билл Каулитц! – в его голосе было что-то знакомое, еле уловимое, но знакомое.
«Билл» резким движением прижал меня к стене и сжал сквозь штаны мой член. Я чуть не взвыл от нахлынувшей боли.
К боли стало примешиваться наслаждение. Противное, самое противное, которое я когда-либо испытывал.
Нужно было что-то делать. Если просто так сидеть тут и жалеть себя, то ничего не выйдет.

- Прекрати!
- У меня есть для тебя небольшой подарок, - «Билл» запустил худую руку в карман джинсов и вытащил оттуда какую-то маленькую красную коробочку.
- Помнишь, ты говорил про сирень и про то, как она пахнет. Я понял. Она пахнет болью. Твоей и моей. Нашей… - Сирень? Страшная догадка промелькнула в моей голове.
Нет. Это невозможно.
- Я купил это в одной антикварной лавке. Милая вещица, правда? К тому же на ней стоит твое имя, - на длинных идеально наманикюренных пальцах повис кулончик в виде миниатюрной веточки сирени.
Мой талисман. С потери которого и начались все наши беды.
Я дрожащими руками взял его в руки. Все осталось по-прежнему: и гравировка, нанесенная матерью, и царапина, появившееся, когда я упал.
Хлопок.
Кто-то громко хлопнул в ладоши. Я вздрогнул и выронил кулон.
- Билл, что с тобой? – я поднял глаза.
Новый приступ дрожи.
«Билл» исчез, вместо него передо мной сидел какой-то человек с перебинтованным лицом.
- Что-то не так? – Дженис! Это был просто Дженис.
Значит, все было неправдой, а «Билл» мне просто приснился.
Я облегченно вздохнул и с опаской посмотрел на пол. Кулон поблескивал маленьким серебристым пятнышком.
Но откуда тогда взялся он?
- Какого черта, Дженис? – я состроил обиженную гримасу и, наконец, поднялся с пола, мой член все еще почему-то был немного напряженным.
Я схожу с ума…
- Мне очень нужна твоя помощь! – Дженис сделал шаг вперед. Его с трудом можно было узнать. Половина лица перебинтована, вместо красивых белых волос отвратительный парик черного цвета.
- А это значит такой новый способ общения? – не знаю почему, но больше всего на свете мне сейчас хотелось унизить Джениса, наговорить ему кучу гадостей.
- Ты был не слишком-то любезен по телефону. К тому же, по-моему, Герард нравиться тебе не меньше моего! – Дженис вновь опустился на край ванной, выглядел он сейчас очень жалко.
- Оттуда ты знаешь? Герард, по крайней мере, привез меня к брату! А ты?! – вся злость, накопившееся во мне за последние недели, начала мощным потоком выходить наружу.
- Что я? – Дженис оскалил зубы в голливудской улыбке.
Она, как и завораживающе мягкий голос, осталась неизменной.
- Что, ты? – я толкнул Джениса, и, не удержав равновесия, рухнул вместе с ним в ванную.
Было больно, но я терпел. Как там говорил святой отец? Боль – это жизнь.
- Что, ты? А вспомни–ка, из-за кого меня выебали в том клубе, пока ты хлопал глазами, как невинная овечка. А мне пришлось отсосать у того урода. Знаешь, сколько раз я это делал? И все из-за таких, как ты. Меня тошнит, выворачивает от этой жизни. Я не такой, слышишь, не такой. Я не просто дешевая шлюшка, которую можно оттрахать за полсотни, а потом еще и избить до полусмерти! Я НЕ ТАКОЙ! – я со всей силы заехал кулаком по холодной поверхности ванны.
Потом еще раз. Еще. Пока кулак не онемел от боли.
Дженис лежал спокойно, не шевелясь, и внимательно смотрел на меня.
- Сволочь, падла! Ненавижу теб… - резкая пощечина прервала мой крик, я успел лишь сглотнуть слюну.
Я открыл было рот, но Дженис тут же зажал его ладонью. Холодной, гладкой, пахнущей дорогими духами и вином.
- Билл, нам сейчас не нужны твои истерики! Скажи, ты ведь хочешь увезти отсюда брата? – я перестал дергаться и лишь как-то сдавленно кивнул головой.
- Умница! Теперь слушай меня. Наверху, рядом с рабочим кабинетом Герарда есть потайная дверь, она за ковром. Шифр – 1091989. Запомнить легко – это день рождения Тома. И твой… - я отполз на противоположный конец ванны.
- Там лежат деньги и драгоценности. Тебе они ни к чему, так что их не трогай. Но там должна быть небольшая папочка синего цвета. В неё лежат номера всех банковских счетов с очень крупными суммами, которые Герард заработал благодаря своим весьма нечестным делишкам. В субботу вечером возьми папку и передай мне. Я буду ждать в машине. Выйдешь на улицу и отдашь её мне, - Дженис поправил сбившийся на бок парик.
- А что дальше? – я не мог поверить, что спасение дастся так легко. Никогда не верил в сказки, даже в такие правдоподобные.
- А это уже мое дело. Могу сказать лишь одно, если ты все сделаешь, как надо – вам с Томом больше ничего угрожать не будет.
- Иди! Брат ждет тебя в гостиной, и не забудь медальон, ты его выронил, - я вылез из ванной и, подобрав кулон, вышел за дверь.
- Ровно в восемь! Билл, - догнал меня почему-то подрагивающий голос Джениса.
_
- Все хорошо? – я спокойно держал руки на руле, дорога была пустынной.
- Билл? – тогда в церкви я сначала испугался, услышав крик брата, но потом меня скрутили и оглушили.
Очнулся я уже в какой-то гостиной, возле меня сидел Билл и поглаживал по голове.
Его лицо было каким-то умиротворенным, как в детстве. Мы порой лежали вот так на огромном диване в нашей уютной гостиной и ничего не делали. Болтали о разных вещах, а иногда и просто молчали, просто смотрели друг другу в глаза и старались угадать, о чем думает каждый из нас. В такие моменты мне казалась, что мы просто не можем существовать по отдельности, что мы единое целое.
- Может ты мне наконец объяснишь, что произошло!? – Билл был каким-то странным, почти не смотрел на меня, лишь задумчиво теребил край футболки.
- Все будет хорошо, Том. Завтра… Я расскажу обо всем завтра, - Билл снова уставился в окно, его руки дрожали.

я тоже думаю что это класно... он у меня на 1 месте по фанфам стоит
вот