Спасибо, Луна! Вот продолжение:
Новости с утра оказались хорошими. Мы поехали в клинику, на день раньше, нежели это предполагалось. Несмотря на свою нелюбовь к осмотрам, сегодня я ждал его с нетерпением. Как и ожидалось, все это было не очень приятно, но когда мне сообщили, что все прошло успешно и месяца через два я снова буду на плаву, я был готов прыгать от радости. Всего два месяца, пусть долгих и мучительных, но они пройдут быстрее, чем несколько лет, которые мне прогнозировали. Девушка все это слышала и улыбалась. Правда, мне предстоит проваляться в кровати еще неделю, но это не так важно. Важно совсем другое. Важно, что это кончится, важно, что я снова выйду на сцену, а телефонный звонок от Тома вообще отправил меня на седьмое небо от счастья. Сегодня я вернусь домой и протреплюсь весь вечер с братом, его тоже выписали, объясняться придется на пальцах и шепотом, но я наконец, вернусь домой и мы будем вместе. Мучение одиночеством кончится, я снова буду там, где меня любят.
Мы приезжаем к ней, она собирает мои вещи, пока я отдыхаю перед телевизором. Она поедет со мной, и, как она выразилась, вручит меня семье.
Мы едем домой, уже ко мне. Дверь открыл отчим, широко улыбнулся, мы вошли, в гостиной сидит мама с Томом, увидев меня, они вскакивают на ноги, заключают в свои объятия. Я понимаю, как сильно соскучился по ним. Сажусь на диван, мне не дают рта открыть, Том все говорит и говорит с его вечной манерой остроумия, мама лишь кивает головой, Гордон время от времени вставляет колкие замечания. Наконец, Том заканчивает говорить о себе и о невзгодах личной жизни в больнице, и спрашивает меня:
- А ты как? Долго в больнице мучился?
- Нет, меня А**** забрала, – с улыбкой отвечаю я.
- Кто? – переспрашивает мама.
Я поворачиваю голову направо, она ведь всегда была чуть справа от меня, но не нахожу девушку глазами. Ее нет. Только теперь я понимаю, что ее нет рядом со мной. Поворачиваюсь к Гордону:
-Где она? Та девушка, которая была со мной, когда я приехал?
- Она уехала. Оставила твою сумку и уехала.
Меня как холодной водой окатили. Я поднялся, подошел к окну. Синей машины, на которой мы приехали, уже не было под окнами. Упав обратно на диван, я внезапно почувствовал себя одиноким. Ее не было. И самое страшное – я не знал ни ее фамилии, ни телефона, ни мейла, ничего, что могло бы привести меня к ней. Том сел рядом, тряхнул меня за плечо:
- Билл? Что случилось? – я молчал – В чем дело, черт побери?
Я повернул голову и сказал то, что больше всего боялся принять:
- Она ушла.
Потом я почти ничего не помню. На меня напала депрессия или что-то в этом роде, но ходил я потерянный. Пару раз хотел поговорить с братом, но перед глазами вставала она – Не надо напрягать горло, Билл. Такая же серьезная, как тогда. Не могу понять, неужели я влюбился? Этого не может быть – мы были знакомы всего один день, между нами ничего не было, кроме того поцелуя, и все же, мне не хватало ее. За один день я успел привыкнуть к ее заботе и ласке, к ее незаметному присутствию и, теперь, мне казалось, что она все так же рядом, хотя ее и не было со мной.
Том вошел без стука, впрочем, стучать было бы бесполезно – мне нельзя громко говорить.
- Билли, ты что-то совсем плох. Что там у тебя в больнице случилось?
Я не хотел отвечать. И вдруг я вспомнил… Мейл! Если она писала на мейл моей мамы, значит, в адресной книге должен был остаться контакт! Едва ли не бегом я кинулся к маме.
Но адреса у нее не оказалось – девушка писала с моего мейла, я мог не удивляться, как она узнала пароль. Я ведь поставил функцию сохранения пароля, чтоб не сидеть ежедневно и не вводить его по тысяче раз. А включить мой ноутбук мог кто угодно. Я тихо проклинал себя и все думал, где и как мне ее встретить.
- Билл, может, ты хоть объяснишь в чем дело? Ты, то еле шевелишься, теперь скачешь по дому как заполошный! Чего с тобой случилось?
- Понимаешь, Том… Я не знаю, как это объяснить.… Но, кажется, я влюбился.
Глаза у Тома стали шире, чем у меня, когда я изображал умоляющего котенка. Видимо, поверить в это было действительно сложно.
- Эээ… Билл, ты уверен?
- Я не беремен! – огрызнулся я старой и тупой поговоркой. – По крайней мере, не от тебя, – сморозил я еще большую глупость.
- А почему ты так в этом уверен? – и, заметив мой непонимающий взгляд, Том уточнил, - я про девушку, не про… не про твое интересное положение.
- Не знаю. Мне ее очень не хватает. Я знаю, что ничего о ней не знаю.… И …
Том покачал головой:
- Завтра мы поедем в клинику и узнаем, кто тебя забирал. Они должны были записать ее имя и фамилию.
Сердце затрепетало надеждой, и я с объятиями кинулся на шею брату, услышав как он проворчал что-то в типе «Кто из нас так забеременеет?»
В больнице на нас долго смотрели выразительно непонимающими глазами. «А вас разве не сестра Шеффера забирала?» Еще сестру Густава я бы не узнал и с ней бы целовался! В любом случае, этот шанс нас подвел и Том, сомнительно покачав головой, заметил:
- А она явно не хотела, чтоб ты ее нашел.
Неприятно, но звучало это весьма дельно и правдоподобно. Только немного непонятно: обычно девушки наоборот рвутся ко мне, а не убегают от меня, да еще и сжигая все мосты на пути к себе. Да обычно и я за девушками не бегаю.
В любом случае, ниточка оборвалась.
25 августа, мой первый концерт после длительного перерыва. Нервничаю, как будто первый раз в жизни выхожу на сцену. Хотя, нет, в первый раз я нервничал меньше. Вопли фанатов, гром музыки, предваряющей наш выход, быстрая проверка аппаратуры, у меня все поджилки трясутся, мурашки бегут по спине, во рту пересохло. Сейчас, еще пара минут. Том поправляет наушник, Густав уже сидит за барабанами, он всегда выходит раньше нас, Георг ободряюще хлопнул меня по плечу. Поддержки выше крыши, а все равно страшно. Пора!
Песня за песней, все пролетает в каком-то бешеном ритме, я осознаю, что я вернулся. Я отрабатываю весь концерт, я снова здесь, я снова на сцене, я снова есть! Я ВЕРНУЛСЯ!
Наверно, я слишком развеселился после удачного концерта и быстро поплатился за это. Так все испортить самому себе могу только я. Спускаясь по лестнице в гримерку, наступаю себе на шнурок, пол и потолок быстро меняются местами, слышу хруст, такой страшный и душераздирающий, где-то наверху меня зовут, но я не отвечаю – отключаюсь.
Видимо, в этом году мне суждено поселиться в больнице. Открываю глаза – снова этот мерзкий белый потолок. Левая рука болит, нет, скорее ноет. Мерзкое чувство. Сейчас полежу час – полтора, войдет медсестра, проведет осмотр, сообщит что-нибудь малоприятное и опять – прощай сцена, прощай турне. Я уже смиряюсь со всем этим. Видно – не судьба.
- Ты быстро очнулся. - От этого голоса я едва не подскочил на кровати, но ограничился поворотом головы. Рядом с моей постелью сидела Она. Голос у меня был, горло не болело, как в прошлый раз, но от неожиданности дар речи пропал. Я просто пялился на нее, приоткрыв рот от удивления.
- Что-то не так?- улыбаешься ты, глядя на меня, такого ошарашенного и счастливого.
- Почему ты здесь?
- Мне показалось, тебе плохо. Я пришла.
Заставляю себя сказать то, что так долго жило во мне, даже когда тебя не было рядом:
- Поцелуй меня.
Ты наклонилась ко мне, теплые губы коснулись моих, закрываю глаза, полностью погружаюсь в это блаженство. Глажу рукой твою шею, плечи, чувствую твои пальцы у себя на груди. Не хочу отпускать тебя, не хочу открывать глаза.
- Опаньки! – ты отпрянула от меня, я открываю глаза и вижу в дверном проеме Тома, вид у него не просто шокированный, а очень шокированный. Если бы его волосы не были заплетены в дреды, они, наверное, встали бы дыбом без всякого лака и укладки.
-Том, - начал было я.
-Ничего, Билл, я потом зайду, – и брат вышел.
Я перевел глаза на девушку. Она смущенно отвела глаза.
- Какой у меня диагноз сегодня? – полушутя спрашиваю я
- Ничего особенного. Просто ушиб сильный, а сознанье ты потерял просто от шока, не от боли или повреждения, – голос звучал стеснительно, но спокойно.
- Значит…
- Ты здоров. Практически.
Я помолчал некоторое время, потом все же спросил:
- Сколько тебе лет? – я ожидал всего, но не того, что она ответила:
-Месяц назад шестнадцать исполнилось.
Она была младше меня на три года – через неделю мне будет 19. Я не мог в это поверить. И она была такой…
- Закрой, пожалуйста, дверь на щеколду, - попросил я. Она закрыла. Я сел на кровати, я раздевал ее взглядом. Не знаю, что меня так завело. Она не подходила. – Подойди ко мне.
Подошла. Обняв ее за талию руками, прижимаюсь лицом к ее животу.
- Билл…
- Я люблю тебя, правда. Все то время, пока тебя не было, я думал о тебе. Я не отпущу тебя, ты должна быть со мной. Пойми это, прошу, – поднимаю глаза, вижу, что она улыбается, но как-то грустно. В чем дело?
- Билл, я тоже люблю тебя, но пойми ты меня. Мне нет восемнадцати. Я не хочу раньше.
Я притянул ее к себе, мягко заставил лечь, навис над ней. Я покрывал поцелуями ее шею, осторожно стягивал одежду, легкую блузку, джинсы, все это было лишним. Она лишь извивалась в моих руках, тихо шепча:
-Не надо, пожалуйста, не надо…
Дрожащими пальцами нащупываю застежку бюстгальтера, одно быстрое движение и ненужная вещица отбрасывается в сторону. Руками она пытается закрыться от меня, я целую руку, дыхание учащается, от одного вида ее тела меня бросает в дрожь. Спускаюсь ниже, прокладывая влажную дорожку языком, спускаю джинсы, трусики, за руками следуют губы. Еще немного, и я коснусь того сокровенного, что она скрывала.
- Билл, нет! – она села, пытается закрыться простыней. Отбрасываю в сторону эту преграду, обнимаю ее, касаюсь губ, но поцелуй получается коротким, она отворачивается – Не надо.
- Не буду, - обещаю я ей, вновь лаская шею. Но и не отпущу. Языком провожу от ключицы к груди, ты резко изогнулась, откинула голову назад. Я же вижу, ты хочешь. Хочешь, но боишься. Пусть будет по-твоему. Руками ласкаю твои бедра, ягодицы, талию. Твоя мягкая кожа, твой милый запах заводит меня, я снова укладываю тебя на кровать, ласкаю, глажу грудь, живот, бедра,,,,
Чуть раздвинув твои ноги, наклоняюсь вперед, коснувшись губами промежности. Ты дернулась, как от удара. Чувствую, как дрожит твое тело, но не останавливаюсь и ласкаю тебя языком, чуть вводя внутрь, одновременно двигаю губами, так, что ты начинаешь тихонько стонать. Руками касаюсь твоей груди, массирую твое тело, наслаждаюсь твоим экстазом. Никогда еще я не делал такого. Но мне нравится. Нравится то, как ты дрожишь в моих руках, нравится то, как ты пытаешься двигаться и направлять меня, нравится чувствовать твое наслаждение. Играю с тобой языком, чуть надавливаю на заветный бугорок – реакция оказывается неожиданно бурной. Стон, громкий и продолжительный, вырывается из твоих губ. Еще раз. И снова ты дернулась, наполнив комнату своим голосом. Еще. Мелкая дрожь твоего тела становится чаще, ты уже на пути. Теперь чуть прижимаюсь зубами, одновременно ввожу язык внутрь, ласково исследую твое еще не тронутое, но уже принадлежащее мне, лоно, легко сжимаю грудь, провожу второй рукой по твоей спине. Ты застонала, так, словно весь мир не существовал для тебя, кончила. Твое учащенное дыхание и счастье приносят мне невероятное удовольствие и удовлетворение. Касаюсь твоих губ, тебе тяжело дышать.
-Я же обещал, – улыбаюсь я ей. Она лишь закрыла глаза, и притянула меня к себе. Мы еще некоторое время лежали на кровати и целовались. Просто целовались. Но это было так волшебно. Я зарекся себе, что не трону ее до восемнадцати. Если она, конечно, позволит мне потом. Но я не ожидал того, что было дальше.
Она, видимо, решила, хотя я не знаю и даже не догадываюсь, почему она это сделала. Она стянула с меня майку, коснулась губами обнаженной кожи, заставив меня вздрогнуть.
- Подожди, я не имею права! Тебе нет восемнадцати, - напомнил я.
- Забудь.
Мир сломался. Сломался в тот момент, когда я вошел в нее. Сломался в тот момент, когда я почувствовал медленно стекающую кровь, сломался в тот момент, когда ей стало больно. Она дернулась от меня, я не стал продолжать.
Она лежала передо мной и плакала, уткнувшись лицом в подушку. Я пытался отвлечь ее, утешить, она лишь оттолкнула меня. Я не мог осмелиться коснуться ее, жалко сжавшейся в беззащитный комочек, плачущей, ее тело содрогалось. В эту минуту я чувствовал себя последним подонком, посягнувшим на святое, последней сволочью, вполне заслуживающей прилюдного повешенья. Я тихонько позвал ее, она не отзывалась. Что я наделал? Я ранил любимого человека, я просто убил в ней ту детскую часть души, что еще оставалась в ее теле. Я был готов на что угодно, лишь бы помочь ей, лишь бы уменьшить боль. Я не знал, как.
- Девочка моя, - тихо шепчу я, касаясь твоего плеча. Ты тихо плачешь. – Прости, прости, пожалуйста. Что я должен сделать?
Ты не бьешь словами, лишь через несколько минут удрученно всхлипнув, говоришь:
- Я сама виновата. Мне не нужно было… решаться на это. Это ты прости меня.
У меня сердце разрывается от жалости, но я не знаю, что делать. Звать кого-нибудь из медсестер я боюсь, я не хочу тебя позорить, что делать самому я не знаю. Внезапно в голову приходит мысль, абсолютно безумная, но она одна светит ярким лучиком надежды.
Натянув штаны, вылетаю в коридор. Мамы, к счастью нет, около двери сидит один Том, встречает меня непонимающим взглядом. Быстро выложив ему ситуацию, спрашиваю:
- Что мне делать?
- Сначала успокойся…- начинает он читать морали с лицом пастора, но, увидев мои дрожащие руки, затыкается и встает – Пойдем, помогу.
Нет, я не могу позволить ему видеть мою девушку в таком состоянии. Я думал, он скажет и все, но я не хочу пускать брата к ней.
-Не входи! Я не…
Том понимающе кивнул, накинул белый халат, благо он висел на вешалке, натянул маску:
- Не бойся. Знаешь, ты лучше посиди здесь. А то устроишь при ней истерику, ей все собьешь.
Я вынужден сидеть в коридоре, лишь потому, что Том прав. Я на пределе, у меня едва ли не истерика, а если случится что-нибудь еще, я точно сорвусь. Понимаю, что… Лучше не думать об этом. Лучше не понимать. За дверью слышится тихий крик, крик боли, вскакиваю на ноги, но не захожу, еще меня там не хватало с моими нервами. Бью кулаком в стену, меня просто бесит моя беспомощность, сердце часто бьется, я не хочу думать о том, какую боль причинил, хотя и слышу ее последствия. Ненавижу себя…. Минут через десять Том вышел и кивнул мне головой – Зайди.
Я не зашел, я забежал в свою палату. Она сидела на кровати, укрытая простыней, держа руку между ног, видимо, держа тампон или ватку, я не разглядывал. Я не знал, что сделал брат, но девушка уже спокойно смотрела на меня, хоть глаза и оставались заплаканными. Я не знал, что сказать. Она первая нарушила молчанье:
- Так испугался, что позвал Тома?
Как она догадалась? Как она узнала? Видимо, этот вопрос отразился на моем лице, потому, что она сказала:
- Его сложно не узнать. Я не видела других парней в таких широких штанах.
Понимаю, как же сильно мы лоханулись. Как последние не знаю кто! Хотя, времени на раздумья и приготовления у Тома не было, я подгонял его своей истерикой.
- И ты позволила? Хотя знала, что это не врач?
- Ты бы врача не позвал. Постеснялся бы. А Том – брат, притом, близнец. Он – единственный, к кому ты мог обратиться. Кстати, он умеет обращаться с девушками.
Это замечание немного кольнуло меня, оно смахивало на упрек. Впрочем, ничего удивительного, ей явно лучше. Ну, нет у меня такого опыта, у меня даже оргазма в жизни настоящего не было, не то, что девственницы! Видимо, это тоже отражается на моем лице:
-Не обижайся. Садись, – она подвинулась, приглашая меня сесть рядом. Я сел. Она погладила меня по руке.
- Нет. Я не хочу снова ранить тебя, – остановил я ее.
- А хуже уже не будет, – беззаботно ответила девушка, но встала и начала одеваться. Никогда в жизни не видел, чтобы так сексуально одевались. Впрочем, сейчас мне было не до возбуждения. Меня тихо трясло, я не мог успокоиться.
На следующий день меня выписали, мы поехали дальше по Европе, она вернулась домой. Я благоразумно взял у нее телефон и планировал трепаться часа по два ежедневно. Уточнил мейл, чтобы быть с ней на связи, забросил побольше денег на мобильный. Скоро декабрь, у нас будет заслуженный отдых в две недели, но на острова я не поеду. Точнее говоря, я поеду не один и не с Томом, а с ней. Брат сказал, что не обидится и заодно отдохнет от моих истерик и депрессий. Ну, это уже была его обыкновенная шутка. А потом мы будем договариваться о нашем же приезде в одну очень далекую страну, где нам уже однажды отказали. Но я хочу поехать туда и отыграть концерт для нее, и не нашу обычную программу, а только ее самые любимые песни. А потом будет март. Восьмое марта, я подарю ей что-нибудь, что она захочет, скорее всего, себя. Потом наступит лето, ее день рождения, ей будет семнадцать. Потом мой день рожденья, исполнится двадцать. А потом.… А черт его знает, что потом. Главное, сегодня я повешусь на телефоне, и пусть Йост ворчит по поводу счетов, которые он заи*ался оплачивать. Том будет тихонько хихикать с верхней полки, а я буду пинать его кровать снизу, чтоб он заткнулся и не подслушивал. И спать я буду как младенец, потому что мне будет спокойно, я буду знать, что она есть и все так же меня любит. Жениться я не хочу, объявлять о наших отношениях тоже, но я пока не придумал, как отвязаться от пошлых наездов фанаток. Правда, если Она будет со мной, они близко не сунутся. Вообще хватит думать тут, надо просто протянуть руку и набрать ее номер.
-Алло?
- Привет, Биллашка. – тепло разлилось по телу, она снова была со мной.
Все. Можете комментировать, хаять, хвалить. Жду ответов.
))))