От этих мыслей я расплылась в идиотской улыбке, но быстро очухавшис,ь заперла дверь на ключ от назойливых журналистов. Вы, конечно, не удивитесь, если я скажу, что опять зазвонил телефон. Он вообще когда-нибудь молчит?! Вызывала меня Ника.
- Как? Скоро вы уже? – не долго раскланиваясь спросила она.
- По графику. Как там у вас? Спокойно?
- А ты сама не слышишь? Толпа писает кипятком от счастья!
- Круто! Смотрите, не затопите нас! Ладно, до связи!
- Стой, стой! Фаать, а ты сама где? И где будешь на концерте?
- Я сейчас в закулисных ходах каких-то. Ну, примерно тут и буду, за сценой.
- Я тебе завидую, так и знай! Ясно?
- Ясно. И я тебе тоже! Смотреть из зала интереснее.
- Скажешь тоже! Лады, попадешься нам в руки – все заставим рассказать! До связи!
- Пока! – я не могла сдержать смех. Нашла, глупая, кому завидовать! Концерт еще не начался, а я уже устала, как ездовая собака. Что же дальше-то будет?
Время текло то быстро, то медленно. Невыносимо. Завораживающе громко скандировали фанаты – их голоса были слышны даже здесь.
- Что за шум? – не переставал канючить Билл.
- Вы не догадываетесь?
- Не-а! – Том уже успел уничтожить пару упаковок бумажных салфеток и рыскал в поисках третьей. – Кстати, где кола? А, вот же холодильник! Так что за шум, действительно?
- Как на футбольном матче, - оглядываясь по сторонам прокомментировал Густав.
- Это фаны.
- Они что, в здании? – Билл забегал по комнате в поисках укрытия.- Мне надо срочно найти, куда прятаться в случае нападения. Срочно!
- Успокойтесь вы! Их еще даже на трибуны не пустили. Они все за стадионом.
- А журналисты? – голова солиста высунулась из-под столика, накрытого незамысловатой скатертью.
- Журналистов не пустила лично.
- Фух! – выдохнул с облегчением Билл, разгибая спину. – Но в случае чего столик мой. Никто под него не лезьте – я его первый приметил!
- А туда, кроме тебя, никто и не поместится, - Георг настраивал гитару.
- Остается удивляться, чем заняты секьюрити, - прямо за спиной послышался голос Дэвида, затем мерное дыхание на затылке, и по телу слоновьими ножками пробежали мурашки. Это он! Так близко! – И журналистов Вы гоняете, и технику чините - чудеса! Поставлю вашу команду своей в пример, ей Богу!
- Техника? О чем это Вы, Дэвид?
- Как о чем? Вы же там что-то намудрили с проводами!
- Я?
- Ну, не знаю, Вы ли лично это делали, но не без Вашего ведома на проводах оказался этот странный синий скотч.
- Это не скотч. Не знаю, как это по-немецки, но не скотч. Откуда Вы все знаете?
- Парни проверяли соединения и наткнулись, - Йост издевательски улыбался, глядя на меня сбоку. Я сидела на диване, а он стоял за ним и локтями упирался в спинку.
- Иначе бы не заработало, - мне было жутко стыдно. Я потупила глаза и слегка покраснела. Ну, почему вечно я должна оправдываться за то, что делалось во благо? Причем, не мной одной.
- Вы, конечно, могли сломать что-нибудь, но за находчивость спасибо.
- Герру Пробсту незаслуженно влетело. Передайте ему мои извинения.
- Ни в коем случае! Этому старому козлу попало за дело – он должен был сам выпутаться из ситуации, а не скидывать вину на Вашу компанию.
- Вы не будете давать автографы?
- А Вы хотите автограф? Давайте, распишусь. Только покажите, где именно, - Дэвид ухмыльнулся и полез в карман за маркером.
- Я-то нет. А вот фанаты…
- А, вы о них... Не знаю, посмотрим. Кстати, уже пора на сцену, -хорошо увернулся от ответа, собака! И что я Нике теперь скажу?!
- Стоп, стоп, стоп! Народ, мы кое-что забыли! – Билл перекричал мерный гул голосов, разносившийся по комнате.
- Как забыли? Что забыли? – встрепенулась я. Еще не хватало, чтобы сейчас вылезла какая-нибудь гадкая неточность!
- Ну, да, конечно! Вам всем безразлично, потому что именно мне всегда приходится общаться с фанатами! – Билл стал ко всем спиной и  стал выжидательнго топать ногой.
- Говори! – рявкунл Йост.
- Хм! Разорались! А как я, по-вашему, должен публику приветствовать? Я, между прочим, казахского языка не знаю!
Приехали! А я-то и не подумала! Вот и что делать теперь? Нет, я, конечно же, знаю, как будет по-казахски «Здравствуйте!», но немцам этого в жизни не выговорить!
- Давайте так сделаем, Билл поприветствует зал по-русски, ок?
- Но мы же в Казахстане! – взбунтовался солист. Продюсер не отстал от подопечного и вперился в меня испытующим взглядом. Че на меня так смотреть? Им же во благо делаю, дураки!
- Тут все понимают по-русски, - я пыталась, как могла, разрядить обстановку.
- Это будет некрасиво, - подал признаки жизни Густав. Оказывается, в наушниках этот хитрюга тоже слышит все, что ему нужно.
- Поймите, казахский язык очень сложен в произношении. Вы никогда не выговорите этого слова! – пришлось резать правду-матку. А как быть?!
- Что там может быть такого сложного? Уж если весь мир считает немецкий самым грубым языком за всю историю человечества, то Билл на вашем тоже сможет что-нибудь выродить, - усмехнулся Том.
Ну, как говориться, сами напросились! Я собралась с духом и с самым гордым видом выдала самую завихрастую, уважительную и навороченную форму, в которой можно было поздороваться с пришедшими на концерт фанами. Ну и что, что так на рок-концерте не здороваются! Очень хотелось умыть иностранцев.
- Салиметсындер бе, курметты корермендер! (пер. с каз.: Здравствуйте, уважаемые зрители!) – проговорив давно не пугающие меня слова на одном дыхании, я горделиво оглядела комнату. Перекошенные лица ребят нужно было видеть! От неожиданности и перегрузки информацией они застыли буквально в тех позах, с которых были, когда я начала говорить. Йост даже перестал жевать жвачку, Густав выронил из рук палочку, Билл сел.
- Ну, как вам? – теперь мне и самой стало интересно, решится Каулитц-младший на подвиг или нет.
- Офигеть, я ни одного слова не разобрал! – прорезался Том.
- Билл, здоровайся по-русски, мой тебе совет! – Георга предстоящая Биллу пытка с приветствием изрядно развеселила.
- Ничего подобного! Я смогу! Ну-ка, как там? Са-ли.. ме… пе.. ме.. бе…те…р
В общем, пока Билл в двадцатый раз пытался восстановить в памяти и воспроизвести в человеческую речь сложную комбинацию специфических гласных и твердых согласных, все, кто были в гримерке едва не катались по полу от смеха, и я вместе с ними.  Лицо взмокшего от стараний солиста походило на мордочку задумавшегося суриката, который предварительно успел набить полные щеки еды. На шум заглянула Дашка. За ней Кешик.
- Чего такое? На сцену пора!
- Он «Здравствуйте!» по-казахски выговорить пытается! – у меня по щекам текли слезы. Смех был просто истерический.
- Так зафига ему «Здравствуйте!»? Пусть скажет «Привет!», и будет с него! – Даша, не вытаскивая рук из карманов джинсов, прошлепала в комнату своей фирменной походочкой и уселась на спинку дивана.  Еще через пять минут этого шоу, когда Билл вконец разобиделся и едва не ушел страдать куда-нибудь, где не так много народу, Дашута сжалилась и открыла ему простую истину:
- Дубина ты! Скажи «Салем!» и все! (пер. с каз.: «Привет!») – в моей подружке внезапно проснулось чувство сострадания к ближнему, которое даже умудрилось возродить давно почившие в неизвестности познания в английском и начальном немецком.

Так, пойду-ка я отсюда куда-нибудь, поищу место поспокойнее, отдохну. На горизонте соблазнительно замаячил дерматиновый диванчик. Он стоял неподалеку от выхода к сцене, но за углом, так что можно было бы спокойно подремать. По стеночке, по стеночке – главное передвигаться быстро, незаметно и по возможности бесшумно. Вот последнее было самым трудновыполнимым, так как каблуки мои стучали, как лошадиные копыта. Я все-таки доползла до  вожделенного дивана и тихо стекла на сиденье. Движение в коридоре, судя по звукам, стало ускоряться, слышался гортанный немецкий говор, топот и крики «Scheise!». Чем дальше, тем чаще повторялось это слово. Верно говорят, что вечно можно наблюдать, да, в принципе, и слушать, только три вещи: как течет вода, как горит огонь и как работают другие. Наступил черед впахивать персоналу Tokio Hotel: из стороны в сторону бегали секьюрити, техники, фотографы, операторы, козел-звукорежиссер и еще куча народу, о способе и области применения которых, я не знала ничего. Одно я подметила для себя точно – часто, очень часто повторялись два женских имени. Если слух мне не изменяет, то русского происхождения. Наташа и Дуня. Или Дунья… Или это немецкий выговор такой? Не важно. Интересно другое – кто они? Мысли разъедали то, что осталось от мозга.
Зато меня никто не искал. Удивительно. Но, как говорится, в жизни осталось мало оригинальностей. Если бы в момент моего эгоистического блаженства какая-нибудь козявка не выковыряла бы меня из моего прибежища, то вы смело могли бы считать, что вся эта история происходит не со мной.
- Фатима! – над головой прозвенел голос непосредственного начальства. Кеша меня нашел.
- Аюшки!
- Вставай! Чего разлеглась?
- Аркадий Сергеевич, я устааала! – я захныкала, как маленькая. – От меня же сейчас ничего не требуется!
- Не ной, пошли со мной!
- Уфф, есть, капитан! А Вы уже стихами заговорили, хе-хе!
- С вами я скоро лягушкой заквакаю! – обреченно вздохнул босс.
- А куда идем-то?
- Концерт смотреть. Правда, не из зала, сбоку. Кстати, зай, у меня с головой как, ничего?
- Ээээ…
- Ну, то есть укладка как моя?
- Ах, Вы об этом! Да, все отлично, просто супер!
- А лицо? Там, припудрить, подкрасить ничего не надо?
- У-у, все в порядке, все на месте.
- Уфф, я волнуюсь! А, да! А рубашка, не мятая? – блин, и что, говорить ему, что, как из одного места? Нет уж лучше ложь во спасение!
- Как будто только что из-под утюга!
- Врешь же!
- Да Вы что?!
- Ладно, верю, так и быть! Ну, я как, секси?
- Более чем! Была бы мужиком, втюхалась бы с первого взгляда!
- Спасибо, детка! Кстати, я нашел такую маникюрщицу! Она просто волшебница! Если хочешь, дам адресок.
И мы поплелись по проходу, рассуждая о невыносимых ценах в парикмахерских и тяжелой женской доле. Впереди замаячили подступы к сцене, свет софитов очень удачно перекрывался необъятной спиной Саки, и только непривычно огромные глаза Билла блестели в темноте. Он вертелся, переминался с ноги на ногу и, кажется, нервничал. В принципе, поведение всех «токийцев» выдавало нервозность. Одно то, как напряженно они  молчали и громко сопели,  говорило больше слов, значило больше песен.
В рациях скрежетали голоса, сообщавшие, видимо, о степени готовности к началу шоу. Короткий гудок устройства. Последний. Густав, громко выдохнув, шмыгнул на сцену. Почти одновременно с ним рванули Том и Георг. Мгновение спустя Саки толкнул Билла и почти силой заставил его выскочить на сцену. Описать словами, как изменилось выражение лица и поведение солиста за эту секунду, просто невозможно. Слова… Слова ничто, они скупы и бесцветны, чтобы описать тот огонь, который вспыхнул в глазах мальчишки. В миг он превратился из сопливо-сонного существа, которое ведут чуть ли не на заклание, в настоящего монстра сцены, звезду, идола, рок-икону. Зал взревел. Громче! Еще громче! Фан-зона бушевала и билась в экстазе. Казалось, они готовы идти за ним на край Света, лететь хоть на Луну. Да, впрочем,  о чем я? Они были готовы «вместе через муссон». Лишь бы с ним!  Лишь бы вместе! Скажи он им сейчас раздвинуть облака руками, они сделали б и это, я не сомневаюсь. В тот момент, на той самой сцене, он был для них пророком, посланцем, таким же, как они и иным одновременно, недосягаемым и вечно прекрасным юношей-нарциссом. Девчушки из первых рядов неистово тянули ручонки к сцене, а она была так далека. Сцена вообще казалась островком, отдельной планетой и отдельным миром, который так манил к себе не только юные неокрепшие умы, но и вполне сформировавшиеся личности. Там можно было все: плакать, когда хочется плакать, и смеяться, когда весело. Там не было «можно» и «нельзя». В этом мире были только чувства – твои и того, кто рядом. Там могли быть только руки, которые непременно тянулись друг к другу в трудные минуты. Там была правда, которой почти не найти снаружи, откуда пришли все эти люди. Зачем они пришли сюда? К примеру, вон та девушка в третьем ряду фан-зоны, что стоит, как вкопанная, пока люд вокруг нее сходит с ума? Отчего она плачет? Зачем дрожат худенькие плечики? Что потеряла здесь, на рок-концерте милая, скромненькая секретарша из заштатного офиса? А та, с краю у сцены в дорогой куртке и с остромодной стрижкой, выдуманной в закрытом для простых смертных салоне? К чему ей идти сюда, где почти весь зал заполнили одни школьники и их родители? Отчего мамаши, забывая свой статус и возраст, подпевают мальчишке, что прыгает по сцене, на иностранном, еще сегодня казавшемся им таким грубым языке? Что ищут они тут – школьники, их родители, клерки и официанты, бизнес-леди и клубные тусовщики? Правду. Истину. Свободу. Свободу от самих себя, постулатов и догм, от стереотипов и страха быть непонятым. Здесь их просто нет. Четверо мальчишек не оставили им  места. Они ворвались в сердца, в мысли, в жизни. Там, где побывали эти четверо, не было больше места для лжи. Оставался лишь мир. Мир, коротко обозначенный инициалами ТН. Впрочем, иногда не оставалось места ни для чего вообще.
Так, что-то я отвлеклась на лирику. Хотя, вы же прекрасно понимаете, не описать происходившее на сцене преступно, а описывать не хватит никаких слов. Я стояла, прислонившись к стеночке, кутаясь в пиджак и скрестив руки на груди. Было прохладно, дул  легкий вечерний ветерок – привычное для горожан явление после жаркого летнего дня. Изрядно похудевший за последний месяц Кеша, стоял в той же позе, что и я, только от остроты переживаемых ощущений совсем расслабился, ощутил себя, как дома, и кокетливо подогнул правую ногу. Друг от друга нас отличало немногое – рост, особенности фигуры и укладка. Шеф к сегодняшенему дню подготовился капитально – сходил на маникюр-педикюр, массаж, антицеллюлитные шоколадные обертывания, перестригся и навел шороху на голове. Короче говоря, сделал своим единственным визитом одному из элитных салонов месячный доход.
- Заай? – протянул директор, наклонив ко мне голову, но, не отрывая взгляда от сцены. Видимо, совсем растекся от любви к иностранщине, что стал обращаться ко мне, мягко говоря, не по форме. Ну, и я подыграла.
- А?
- Я вот тут думаю… Я как еще, ничего? На вид-то.
- Если Вы о том, о чем я подумала, то лично мне нравится.
- Ох уж эта женская солидарность!
- Ничего подобного. Какая еще женская?! Что-то я тут женщин как-то не вижу.
- Ой, не прикидывайся дурочкой, киса!
- Я не прикидываюсь. Точнее, я не дурочка, поэтому и не говорю, о чем не следует.
- Ну, вот как ты думаешь, я еще  могу нравиться?
- Конечно! Только дурак пройдет мимо! – что я несу? Какого фига? Как раз таки нормальный мужик не то, что мимо пройдет, а бегом побежит от необузданного Кешиного пыла.
- Ой, не знаю! Так волнуюсь! Я тут еще посоветоваться хотел…
- Вы? Со мной?
- Ну, а с кем? Почитай, ты в этом больше меня смыслишь!
- Интересно, что ж это за вопрос такой, в котором я разбираюсь лучше Вас?
- Да ты слушай, не перебивай! Мне тут знакомый один посоветовал, не знаю, как и быть. Силикон. Имплантаты.
- О, Боже! Нет! Не надо! Вас точно не поймут!
- Ну, почему же? Все же делают!
- Все, конечно, делают, но… . Ну, допустим. А какой размер хотите?
- А что, еще и размеры выбирать можно?
- Не можно, а нужно! Так, Вы, простите, какой предпочитаете – первый, второй, третий?
- Ой, я даже и не знаю… . А как примерно это будет выглядеть? Ну, размеры эти.
- Блин, и не объяснишь же! Как Вам сказать… Вы что, никогда не обращали внимания?
- А нафига оно мне было? Я этим не интересовался никогда.
- Ну, да. Логично, вообще-то. Хоть на себе показывай!
- Да что ты паришься? Мне самый нейтральный пойдет.
- Ок, если нейтральный, то второй. Вот у меня второй размер. Вам как, пойдет? Хотя я бы все-таки посоветовала сильно не выделяться и сделать первый.
Я выравнила спину и оправила пиджак. Кеша почему-то стал с интересом разглядывать мое лицо.
- Куда Вы смотрите? Я  Вам об одном, а Вы куда пялитесь? Вообще, что тут смотреть? Каждый день меня видите. Только имейте в виду, Вам еще белье подбирать впоследствии.
- Белье???
- Ну, а Вы как хотели? Это ж Вам  не просто так – набухал силикона и сиди. За грудью, простите мою прямоту, тоже надо ухаживать!
- За чем?! Фатим, ты чего? Какая еще грудь?
- Сами ж сказали, хотите имплантаты силиконовые! – вот поди пойми его!
-  Я про губы говорил!
- Упс! – на меня напал приступ истерического хохота. Только мне могла прийти в голову такая чушь! Кеша сначала хотел выплеснуть на меня весь свой словарный запас, но, видимо, посчитал, что тронутых обижать нехорошо, и не стал. А так как любимый начальник ни сном, ни духом не ведал, что мои смешливые истерики еще и заразны, то через минуту пал жертвой аналогичного приступа внезапного веселья. То ли на звуки истерического припадка, то ли просто так, в нашем с Кешей закутке у сцены нарисовался Йост.
- Как? Все в порядке?
Пришлось быстро приводить себя в человеческое состояние.
- А-у! Как Вам выступление, нравится?
- Оу, извините, я Вас не заметила. Да, очень нравится! Это просто фантастика!
Мимо в третий, последний, раз пробежали ребята – переодеться.
- Рад. Очень рад, что все пока хорошо. Вам правда нравится?
- Вы не верите?! Очень, очень нравится! На сцене даже Билл превращается в сгусток энергии, не говоря уже обо всех остальных. Отсюда, правда, лучше всех видно Густава.
- Сегодня они подозрительно чисто работают. Меня это настораживает. Впрочем, я слишком подозрителен. А я Вас нигде не мог найти. Вы так внезапно исчезли. Кстати, концерт скоро заканчивается. Мы ведь заедем в отель?
- Ах да, простите! Я ушла, не предупредив Вас, что автобусы для персонала будут пораньше. Вот, уже с минуты на минуту. А для группы - минут через тридцать после окончания концерта. Хотелось бы, чтобы фанаты разошлись. Вы, должно быть, долго меня искали, да? Пойдемте, я покажу вам, где стоят автобусы.
- Вы хорошо прячетесь, - улыбнулся Дэвид. – Только где тут можно было так затаиться? Тут всего три комнаты, кажется, - сердце мое замерло, дыханье затаилось. Никогда в жизни я еще не была такой дурочкой, чтобы вот так таять от простой улыбки и ничего не значащего разговора. Мы шли обратно по проходу в сторону гримерок. – Оу, давайте дальше не пойдем! Лучше сядем  – я вижу диван.
- Но как же…?
- Бросьте! Я уверен, что с транспортом все в порядке. В обратном случае, Вам непременно позвонят, не так ли? – он снова улыбнулся, а я снова почувствовала себя влюбленной дихлофосной мухой.
- Надеюсь, что звонить не будет повода. Кстати, вот  тут я, как Вы выразились, и пряталась. На самом деле, просто присела отдохнуть.
- Или прилегли. Так ведь? Ладно, не отвечайте. А Вы давно знаете Аркадия?
- Хотите познакомиться поближе с ним?
- Эмм, да, я думаю, нынешнего знакомства мне вполне достаточно. Мне просто интересно,  как Вы у него оказались. Вы, должно быть, друзья. Так?
- Сейчас уже не знаю. А познакомились мы очень просто. Вы же знаете, Аркадий человек неординарного образа мышления… - и я вкратце рассказала Йосту историю нашего с Дашей проникновения в «Sabotage». – Вот так. А пригласить Вас к нам сюда было его навязчивой мыслью, идеей-фикс. Вот он и воспользовался моментом.
- Значит, Вы еще учитесь? Как же Вы время для работы находите?
- Сейчас лето, каникулы. Но вообще, выкраиваем.
- Скажите честно, Вам нравится Ваша работа? Я не верю в то, что это так!
- Не верьте, но это правда. Честно.
- Вы же устаете!
- Зато я вижу результат.
- Какой? Какой результат? Фанаты разойдутся, мы уедем и все!
- Останутся воспоминания, хорошо проведенный вечер для нескольких тысяч человек и несколько фотографий для нас.
- Вы сумасшедшая.
- Знаю. И мне смешно от этого.
- И трудоголик.
- Нет, я  лентяйка. Страшная лентяйка.
- Какую музыку Вы слушаете?
- Хорошую. А зачем Вам?
- Tokio Hotel?
- Уломали! Да, в том числе и их.
- Рок?
- Обязательно!
- Почему Вы скрывали?

спасибо мои дорогие, золотые сахарные!!
FreiLiek, солнышко, я не знаю, кем там был Билл в прошлой жизни, наверное маленьким сурикатом))))))
Раш, Мирра, я так рада вашим комментам!!!!! Я ж не фашистка - заставлять историю ТН на казахстком выкладывать. У Биллуса перезагрузка файлов случится, операционка нах слетит)))) собсно, она у кого-угодно слетит, если заставить впервые на казахском такую речь толкать
все описываю, как мне представляется. таким Билл, таким Том, такими два Г и Йо-Йо. конечно, немного в комичной форме..хех, но и себя же обсмеиваю с ног до головы. вон Раша не даст соврать, все с себя писано, за исключением perfekt Deutsch     ну, надо же приврать чуток

да меня попробуй не пойми! я ж не отстану, пока свего не добьюсь

Фа набирается впечатлений. для проды. что не день - то новелла

- Почему Вы скрывали?
- Хм, с чего бы мне скрывать? – яркий пример для народной мудрости «Не умеешь врать – не берись». Что толку пытаться доказать, что тебе поровну на его группу, если от одного упоминания о них я краснею, как помидор?! Собственно, в последнее время  стала как-то спокойнее реагировать на немецкую четверку несмотря не то, что они находились в непосредственной близи. Казалось, что любая нормальная девушка непременно шибанется в обморок, растает, расклеится, влюбится, напустить лужу соплей и слез, да и вообще начнет во всем видеть символы тайной симпатии, якобы исходящие от одного из знаменитых парней, а лучше от всех четверых разом, в придачу с охранниками и грузчиками. Слов нет, любая нормальная девушка, скорее всего, пошла бы именно по этой схеме. Однако же, слово «нормальная» ко мне относилось с большими оговорками, если вообще могло меня характеризовать. Сохранять вид благопристойности и нарочитого лоска было для меня лишь частью профессии. Шпильки, тряпки, лоскуты, бигуди, плойки, каблуки, ридикюли, хлопанья глазками и надувание губок были приятным отблеском моей все-таки неоспоримо женской природы, плюс ко всему служили неплохим и вполне действенным оружием в войне с противоположным, считающимся уже слабым, полом за уютное и сытное местечко под солнцем. Чем дольше я работала, тем больше убеждалась, что могу все сама. Помощники нужны были только для количества, ведь по досадной закономерности рук и ног у меня было не по 10, да и телепортация была за гранью моих весьма приземленных умений. Естественно, эти недоразумения в будущем, как я думала, с лихвой могли быть покрыты наработанным профессионализмом. Пока что я сама была лишь помощником, точнее, мы с Дашкой. Но обе чувствовали в себе большой потенциал. Каждая могла решить проблему. Не важно, как, зато могла. Мы обе были достаточно самостоятельны в суждениях, настолько, чтобы открыто высказывать свое мнение. А это, поверьте, немало. Но, в то же время, поверите ли, мы с Дашутой, цапаясь по пустякам и поминутно посылая друг друга на различные трех- и пятизначные буквенные комбинации, жутко нуждались во взаимной поддержке. Нет, мы не сплетничали часами во дворике агентства, не вливали в себя литрами растворимый кофе, прикрываясь словом «перекур», чтобы вылить накипевшее. Мы вообще не любили перетирать старые темы для разговора. Достаточно было просто знать, что «своя кикимора» где-то поблизости, что в случае чего спасаться бегством будем вдвоем, и что если кто-то внезапно щипает тебя за попу, то в 99% случаев это никто иной, как твоя подруга. В оставшемся 1% случаем за щипком непременно послышался бы мат и звук падающего тела, потому как осмелившемуся сделать это наглецу тут же влетит по морде от твоей соратницы. Это называлось просто и обыденно – дружбой. Тогда мы этого еще не понимали.
Пока мысли текли непрерывным потоком, Дэвида, беспардонно растекшегося рядом на диване, кто-то бесконечно дергал. Он же непрерывно тыкал кнопочки на телефоне, кажется, набирал СМС-ки. Потом понеслась невообразимая череда гиканий и приветствий, похвал и восхищений для ввалившихся в зону глубокого закулисья парней. Неизвестные особи женского пола, о котором говорили некоторые второстепенные признаки, братски хлопали подростков-переростков по плечам и спинам, подсовывали полотенца, справлялись далеко не соловьиными голосами о самочувствии Билла, ногах Густава и разных частях тела двух других участников. Человеческих рой жужжал в коридоре, мы же с Йостом находились в своеобразном «аппендиксе», так что нас даже не сразу заметили. Зато когда заметили, замерли в позе а-ля «к нам едет ревизор!». Подумаешь, ну и что, что мы сидим в тихом, относительно уединенном месте уже минут двадцать и не отзываемся ни на звонки, ни на крики? Эка невидаль! Через мгновение куча соотечественников всосала моего собеседника, а я осталась отвечать на нескончаемые телефонные звонки, раздиравшие мой сотовый. Прибежала Дашка. Копошась в карманах приспущенных джинсов, она пробубнила, что автобусы готовы, не забыла в стотысячный раз заметить, что работа у нас собачья, звезды все чокнутые и что мне не помешало бы расслабиться. Легко ей говорить, а я расслабляться не умела. По крайней мере, в  таких ситуациях.
Через минут двадцать, когда многочисленные, но спокойные отечественные фаны рассосались, растекающиеся, словно жидкое пюре, полуобморочные артисты и вся их насуплено-важная понтогонная команда были с успехом упакованы в соответствующие транспортные средства. С трудом заставив Билла перестать размахивать лианоподобными руками, Том тоже влез в салон и занял место рядом с братом и продюсером, то есть, прямо напротив самых идиотских сидений, пассажиры которых, соответственно, чувствовали себя идиотами, причем, полными, так как ехали спиной вперед. Надеюсь, читательская проницательность подсказала вам, что эти места занимали именно мы. Дотресясь по ставшими редким явлением алматинским колдобинам  до отеля, я отметила для себя оперативность и живость ума городских антифанатов. Они, по всей видимости, подошли к встрече иностранных гостей не менее серьезно, чем мы: запаслись палатками, провизией, водой. Назначили ответственных за запасы пива и сухариков, припасли кучу упаковок дождевиков. Вокруг прогуливался скучающий ОМОН. Что и говорить, продуманные ребята. Не сразу я врубилась, в чем же заключалась их акция. Разве что хозяевам косметических лавочек города они доставили большую радость в виде соразмерно большой выручки от проданных черных подводочных карандашей для глаз,  которыми теперь в знак общего протеста анти разжигали костры тут на площади напротив отеля. Как ни странно, но поклонников группы не было тут, видимо, еще не доползли.
Я, проклиная моду, модельеров и особенно свои каблуки, выцарапалась из машины, потом выпрыгнула Даша, и томно выполз Кеша. Затем мимо паровозом пропыхтел Саки, за ним Тоби и команда, начиная с Дэвида и Густава, заканчивая Биллом. Последний с чего-то, святая простота, решил, что анти, скандирующие «Билл – гей!», его так приветствуют – «Биилл, хэй!». Он стал подпрыгивать и радостно махать им ручонкой, разбрасываться воздушными поцелуями и чуть не пошел в народ – фотографироваться. От опрометчивого шага его спас Саки. Собственно он же и получил по башне помидором, летевшим, вообще-то, в солиста.
- Не переживай! Помидорная масочка и всего-то! Очень полезно для кожи, между прочим, - успокаивал Билл матерящегося сквозь зубы охранника.
Как никогда быстро все смылись в свои номера. Немцы – купаться, мы – переодеваться. Да-да! У нас теперь тоже были свои номера в этом отеле.
- Уаааааауууу!!! Фатюююш, смотри!!! – Дашулька, вылупив глазенки носилась по номеру. – Круто как!
- Че крутого? Ну, кровать. Ну, тумбочка, - ворчала я, разминая разбухшие до размера сосисок пальцы ног.
- Ну, золотой унитаз, да?
- Не обольщайся. Сейчас заглянешь в ванную, а там вместо джакузи с мраморным туалетом  дырка в полу и лейка к потолку привинчена на полтора шурупа.
- Нифига! – раздался гулкий голос из уборной.
- Че, этого тоже нет, да?
- Балда! Все есть! Только нас не хватает.
- Чтобы все раздолбать…
- Ну, это уже детали. Я и не знала, что у тебя с сантехникой такие проблемы, - из-за угла высунулась наглая Дашина мордашка. -   Раздолбать унитаз еще суметь надо! Хотя, ты можешь и не такое. Ха-ха!
- Еще слово, и будешь делать мне массаж ног!
- А это уже негуманно! Ты весь день ходила, а я должна твои вонючие ноги мять?! Фуууу!
- Саамы ты вонючая! – в Дашу полетела первая подушка.
- Преступление против человечности совершаешь! – послышалось из ванной.
- Иди на хрен, правозащитница! - и вторая подушка шмякнулась о дверь.
- И не на хрен, а купаться. Аста ла виста, бэйби! – вредина показала язык в щелку и скрылась.

не удумай